Искусство провокации

Утром, когда Дастин открыл глаза, солнце уже светило через тюль в комнату и на душе было легко. Помнил ли он, что было вчера? Да, помнил. Все помнил. Всю жизнь он чувствовал, что он не такой, как все, но оказалось, что таких, как он не мало. Он почувствовал именно то, что ждал и чего боялся больше всего на свете. Все эти грязные разговоры сокурсников про дешевых девок в кустах и на лавках в Центральном парке были отвратительны! Любовь это не чувства двух животных друг к другу, а что-то большее! Это не ограничивается совокуплением, это не может быть просто механическим движением вперед-назад. Это не возникшее чувство вожделения и похоти — это состояние души, когда плоть перестает существовать и телом становится сама душа. А стыд, о котором говорят проповедники низкопробной человеческой морали — это просто страх стать ближе к Богу. Это как любовь к Богу! Разве ее можно сравнить с любовью к человеку, разве это одно и тоже чувство? Это одно и тоже слово, но слова ничего не значат. Только древние знали, кто такой Бог, потому что они его любили, а не боялись, потому что они любили все то, что он создал, а не перестраивали мир по своему разумению. Он всегда в музеях любовался красотой их тела и лиц — они жили по-настоящему: создавали шедевры искусства, любили и умирали так, что об этом слагались песни!

Дастин вскочил с постели. Чувства переполняли его. Мелькнула мысль: все ли кто вчера приехал с ним, были там? Но он отогнал ее, оделся (на стуле у кровати висела его одежда: чистая и выглаженная!) и спустился по лестнице вниз. За большим столом сидели несколько ребят во главе с мистером Коулом, они смеялись и пили молоко со свежими булочками. На их лицах не было ничего, что могло бы смутить Дастина.

Привет, засоня!

Как почивало Ваше Высочество? — Ребята с радостными лицами повернулись к нему.

Иди к нам, Дастин! — Мистер Коул взял Дастина за руку и, обняв за плечи, посадил на свободный стул.

Ты как? Все в порядке? Как ты себя чувствуешь, Дастин? — Профессор смотрел на Дастина с нескрываемой нежностью.

Спасибо Вам, мистер Коул. Все было даже лучше, чем я думал.

Это правда?

Да.

Появилось между ними что-то тайное, что объединяло их теперь, что отличало их от серых обитателей Лондона. Они обладали чем-то особенным. Так думал Дастин. По дороге домой, в поезде, он спросил: «А вы часто ездили к профессору раньше?» «Да, почти каждые выходные». И он почувствовал укол ревности.

...Надо было звонить Лауре. Надо, но не хотелось. Он подошел к телефону и набрал номер.

Да. Алло.

Здравствуйте, миссис Дейч. Это Дастин. Как вы себя чувствуете?

Я ужасно спала. Что это вы вчера мне подмешали в бокал, негодный мальчишка? Не отнекивайтесь — я же видела, что вы все время мне что-то подливали! — Голос был не похож на то, о чем она говорила. Кажется, она знала, что она хочет, а как Дастину от этого увильнуть было не понятно.

Знаете, Лаура, я может быть сегодня не смогу приехать, потому что...

Даже не хочу этого слышать! — Оборвала она. — Я жду Вас к восьми часам. Мужа дома не будет. — Заговорщицки прошептала она последнюю фразу. — Милый, ну перестаньте. Вы хотите, чтобы дама Вас упрашивала? Ну, как Вам не стыдно?

Видите ли, — сделал последнюю попытку Дастин, — в посольстве так много дел, что...

А в мире так мало женщин, которые сами назначают свидание, — опять прервала она его, — что бойтесь отказывать! Женщины не прощают оскорблений!

Ну, что Вы, Лаура, я и не думал. Конечно, я буду к восьми. Уверен, что это будет прекрасный вечер. До скорого свидания!

Это будет потрясающий вечер. Такого вы еще не видели. Целую Вас, мой странный юноша.

Лаура повесила трубку и задумалась. Кажется аргентинский дядюшка был прав: мальчик-то — педик! Вот это номер! И что прикажете делать в такой ситуации? Она еще поначалу заметила что-то не то в его поведении. Не манеры, нет, а просто, что-то как стена не пускала ее к нему. Сначала казалось, что это неопытность, но потом, в ресторане, она заметила, что Йоганн как-то странно несколько раз посмотрел на Дастина. Ну, про доктора-то она все знала — всех его любовников пыталась ради спортивного интереса поиметь — а тут вдруг неподдельный интерес Бойзена. Сначала не обратила внимания, но, как говорится, рыбак рыбака видит издалека!

Она как раз писала письмо в Аргентину, которое обязательно должна завтра передать послу английского посольства на приеме: про магнитофон, про Дастина, про Бойзена и про английскую разведку: придется кое-что дописать и про племянничка. Расстроится дядюшка — «Донор-то» может и не расстаться со своей драгоценной спермой! Все может рухнуть. Господи, а уж как она старалась, чтобы этот идиот кончил прямо в ресторане! Что делать? Да и Бойзен по головке не погладит. А какое ему дело, кого мальчишка предпочитает? Нет. Никуда он не денется. Педик, говорите? Ну-ну. А мы ему такой спектакль закатим, что он и не поймет, как его трахнул!