Искусство психологического консультирования

Это подводит нас к самому известному вкладу адлерианской психологии в современную идеологию — идею неполноценности. Чувство неполноценности (не стоит называть его «комплексом», пока оно не начинает носить очевидно невротический характер) универсально. Оно присутствует у каждого человека как часть его человеческого функционирования. Джон чувствует свою неполноценность по сравнению с окружающими его людьми в своей социальной жизни, он смущен, забывая о том, что и они переживают свою неполноценность по отношению к нему. Браунам кажется, что они хуже Джоунсов, живущих через улицу, а потому изо всех сил стараются «не отстать от Джоунсов». Торговцу Блэку кажется, что он работает хуже других, так что он начинает завидовать чужому успеху, а мир бизнеса, в котором каждый делец стремится забраться выше, чем остальные, превращается в арену безжалостной конкуренции. В предыдущей главе мы видели, как мощное чувство неполноценности довело личностное напряжение Джорджа Б. до дезадаптации и вызвало в нем стремление к абсолютному доминированию. Удивительно, какие глобальные формы принимает чувство неполноценности. Как сказал бы Эзоп, напуганная собака лает страшнее всех.

Это универсальное чувство неполноценности уходит корнями в реальную неполноценность младенца, который видит, как взрослые вокруг него ходят, поднимают тяжести, проявляя силу, которой сам он не обладает. Можно также проследить его истоки в реальной неполноценности первобытного человека, вынужденного бороться с животными. Человек был легкой добычей для животных, так что ему пришлось компенсировать собственную физическую слабость за счет смекалки. Развитие цивилизации в некоторой степени может рассматриваться как компенсация, то есть как результат стремления человека преодолеть собственную неполноценность.

Так как чувство неполноценности испытываем мы все, его не следует считать чем-то ненормальным. Ведь в самом деле, в сочетании со стремлением к престижу, оно обеспечивает нам основной источник мотивированной энергии. Проблема в том, как эта энергия используется: не для удовлетворения антисоциальных потребностей, которые разрушают социальный порядок, а для конструктивных усилий, которые способствуют благосостоянию наших друзей.

Но гипертрофированное чувство неполноценности ведет к невротическому поведению, так как из-за этого эго приобретает ненормально сильное стремление к власти. Чем более «низким» или отрицательным кажется человеку его положение, тем отчаяннее он будет бороться за место на «пике мира». Чувство неполноценности и стремление к престижу — это просто два аспекта одной и той же потребности человека. Из этого мы можем сделать вывод о том, что под раздутым честолюбием скрывается глубокое (возможно, неосознаваемое) чувство неполноценности. Исторические факты вновь и вновь подтверждают это предположение. То, что мы привыкли называть «комплексом Превосходства», на тех же основаниях можно назвать обратной стороной глубинного чувства неполноценности: эго чувствует свою неполноценность, тогда оно находит область деятельности, где может быть на высоте, и убеждается, что все это замечают.

В этой схеме стремления к престижу понижение статуса другого человека эквивалентно повышению своего статуса, ведь когда другие «опускаются», человек автоматически начинает возвышаться над ними. Вот почему люди с таким удовольствием распускают сплетни. Каждому доводилось испытывать желание унизить других, чтобы повысить собственный престиж. Нормальный человек способен держать это желание под контролем и старается направлять свои усилия в социально приемлемое русло. Невротик же находит антисоциальные каналы реализации своих потребностей и пытается забраться вверх по лестнице, составленной из других людей. То есть он ведет войну с самой структурой, которой он обязан своим существованием. Он обрубает собственные корни — а потому не может не подорвать свое психическое здоровье. В соответствии с этим Адлер определяет невроз как антисоциальное стремление к власти.

Основные человеческие грехи, которые, по мнению Адлера, день за днем разрушают человеческую культуру и счастье, — это честолюбие и тщеславие, две формы выражения доминирующего эго. Первое трудно понять американцам, так как мы возвели честолюбие в ранг добродетели. Однако на самом деле Адлер говорит об «антисоциальном честолюбии», и мы должны согласиться с тем, что гипертрофированное честолюбие, в том масштабе, как оно проявлялось у вошедших в историю завоевателей или современных титанов промышленности, основывается скорее на стремлении эго к власти, нежели на желании служить человечеству.

Нормальное стремление к власти следует отличать от невротического. Нормальное честолюбие имеет в основе силу, является естественной функцией человеческого существа, и не обязательно носит антисоциальный характер; невротическое честолюбие возникает из-за слабости и неуверенности в себе, удовлетворения его можно достичь только посредством унижения достоинства других людей и доминирования над ними.