Искусство психотерапевта

Удовлетворение других потребностей. К счастью, большинство психотерапевтов, занимающихся глубинной психотерапией, считают, что она удовлетворяет другие потребности. Одна из самых главных – удовлетворение от того, что и ты причастен к тому, что человек, с которым ты установил глубокие отношения, начинает жить заново, полнее реализует свои силы или достигает большей внутренней умиротворенности. Психотерапия работает, несмотря на все утверждения софистов. Видеть эту работу, знать, что ты являешься ее важной частью, – большая награда.

Есть и другие потребности, которые удовлетворяются в этой работе. В ходе своей практики психотерапевт актуализирует свой потенциал ради установления четкого и эффективного взаимодействия с другими, ради развития и совершенствования своего творческого и артистического дара, ради того, чтобы внести значительный вклад в общество. Для многих из нас ощущение того, что мы находимся в первых рядах зрителей человеческой драмы, обладает огромной ценностью. Точно так же большое удовлетворение получаешь, когда есть возможность разделить награду с близкими, надежными воодушевляющими коллегами.

Итак, психотерапевт должен чувствовать, что в работе удовлетворяются его важные личностные потребности. Когда он перестает это чувствовать, то для него возникает реальная опасность утратить форму, начать повторяться и потерять чувствительность. В такие моменты делом высокой профессиональной ответственности становится обращение за личной психотерапией, за поддержкой и консультациями коллег, организация для себя творческого отпуска или поиск дополнительного обучения и супервизии. Если все это не поможет, то человек должен сменить специальность и выбрать такую, которая потребует меньших эмоциональных затрат.

Потребность психотерапевта служит дополнением боли клиента – поставим на этом точку. Когда страдающий человек приходит к нам за помощью, мы не можем оказаться случайными людьми. Когда мы можем соединить свои потребности с болью клиента, мы получаем возможность обогатить и его жизнь, и свою.

Видение психотерапевта

По мере того как клиент и психотерапевт начинают работать вместе, должна стимулироваться надежда клиента и желательно даже, чтобы она начала оправдываться, хотя бы частично. Одновременно психотерапевт начинает формировать у себя, пока без всякого сознательного плана, ощущение или образ той личности, которая скрыта в клиенте. Не нужно путать это развивающееся видение потенциала клиента с проекцией на клиента контрпереноса. Скорее это интуитивное представление психотерапевта о том, каким может стать клиент, если совместная работа будет максимально эффективной.

Отличие состоит в том, что «видение» не является вопросом определения того, каким клиент должен быть или что он должен делать, например дать своему сыну больше свободы, поменять свою работу на лучшую, написать книгу. Видение психотерапевта имеет более общий или первичный характер, например такое снижение критики по отношению к себе, которое позволило бы ему более свободно мыслить и быть счастливее в отношениях; освобождение эмпатии, которое могло бы дать ему ощущение связи с другими людьми и уменьшило его изоляцию; высвобождение воли, которое позволило бы ему противостоять некоторым ограничениям его жизни.

Иными словами, различие между проецируемыми на клиента целями и развитием видения состоят в том, что первое ориентировано на внешние, видимые изменения, тогда как второе часто больше связано с выявлением субъективных ограничений. Ниже дан пример, взятый из работы с чрезвычайно компульсивной и часто гневающейся женщиной.

Во время сессий я часто обнаруживал, что у меня появляется два сильных, противоречащих друг другу чувства: с одной стороны, я уставал и раздражался из-за того, что она без конца перебивала сама себя, все время останавливалась и снова начинала, что было результатом ее неустанной критики по отношению к себе. Но одновременно с раздражением я чувствовал грусть и симпатию. Они возникали из образа, который у меня сложился. Я видел Дженифер женщиной, которая тоскует по танцам, но ноги у нее подкашиваются. Под грузом постоянно неудачных попыток все говорить и делать абсолютно правильно скрывался мягкий и теплый человек, который искренне хотел любить и быть любимым[81].