Искусство психотерапевта

Но вполне здоровый человек может переживать заботу, даже если она неосознанна и скрыта. Грустный комментарий к нашей культуре (особенно нашей системе образования): давление объективизации столь многим из нас закрывает доступ к этому жизненно важному таланту. Психотерапия, которая будит у клиента заботу о его собственной жизни, таким образом, делает огромный вклад в эту жизнь. Психотерапевт, который научится достаточно полно описывать свои заботы, сделает огромный шаг в своей собственной жизни.

Путешествие психотерапевта

Психотерапия – это искусство или наука? Я ясно обозначил свою позицию в этом вопросе в заголовке этой книги. Другие все еще ищут фрейдово потерянное Эльдорадо совершенной науки о поведении. Поведение меня заботит меньше, чем человеческие переживания. Что мы имеем – так это неудачное сосуществование двух областей в одних и тех же словах – психология, психотерапия. Брак получился несчастливый.

Если психотерапия – наука в обычном понимании этого слова, то вся эта глава – полная чепуха. Такая наука стремится быть объективной, снижать влияние индивидуальных различий тех, кто в ней практикует (до нуля, если можно), быть надежно воспроизводимой в отношении процесса и результата. Для такой науки забота психотерапевта не существует, за исключением той, что должна ограничиваться неотступным следованием руководствам по лечению.

В то же время искусство психотерапии упрямо твердит о том, что самое важное для всего нашего предприятия – это то, что происходит у психотерапевта, у художника, внутри. Забота психотерапевта – это не просто приятное гуманное украшение; она значит для работы больше, чем те слова, что произносит психотерапевт.

Различие между этими двумя взглядами лучше всего проясняет еще одна цитата из коллекции Рогоу (результаты его обследования среди психиатров и психоаналитиков всполошили многих из тех, кто жаловался на «пассивность и скуку» своей работы). Один психоаналитик советовал своему студенту;

Проводи исследования, преподавай, веди психотерапию, групповую психотерапию, семейную психотерапию, работай с бесплатными клиентами в больницах, веди музыкотерапию. Найти себе несколько хобби. Делай все что угодно, но не занимайся только психоанализом, иначе ты к 45 годам помрешь от скуки[83].

Легко обвинять таких психотерапевтов в бесчувственности и механистичности. Гораздо важнее осознать, что, если стать на позиции полной объективности, то весьма вероятно, что немедленно будут структурированы вся психотерапевтическая процедура и все концепции. После этого сама работа будет едва ли более захватывающей, чем работа водителя трамвая.

Теория солидного дворника

Со временем, осознав, насколько правильным для нашего опыта было считать источником силы в психотерапии самого клиента, мой коллега (тот, кому посвящена эта книга) Элвин Ласко и я придумали то, что потом назвали «Теорией психотерапии солидного дворника». Суть состояла в следующем: мы хотели найти дворника – или кого-нибудь другого без квалификации, – который бы выглядел зрелым, достойным доверия и «профессиональным» (словом, «солидным»). Затем мы бы попросили его сидеть перед клиентами, внимательно слушать, часто кивать и ограничиваться лишь репликами типа «Угу», «Да», «Я понимаю» и «Расскажите об этом поподробнее». Мы предполагали, что он добьется огромных успехов.

Оглядываясь назад, я понимаю, что мы были правы лишь наполовину. В нашей теории была очень важная истина, но она была не полной, и эта недостаточность порождает различия как в количестве людей, которым мы можем помочь, так и в глубине психотерапевтического результата, которого они могут достичь.

Истинная часть нашей теории состояла в том, что клиент обладает необходимым потенциалом для изменения своей жизни, в том, что любому человеку очень трудно полностью развить в себе этот потенциал, если ему не помочь, и в том, что простая возможность облечь свою заботу в слова и быть внимательно и с уважением выслушанным другим человеком, – это огромная помощь в использовании человеком своих собственных сил.