Искусство счастья. Тайна счастья в шедеврах великих художников

Звездная ночь

Винсент Ван Гог (1853–1890)

1889 г., холст, масло, 74 × 92 см, Музей современного искусства, Нью-Йорк

Однажды ночью, в 1888 году, после бурной ссоры Ван Гог угрожает своему другу Гогену ножом, как рассказывает последний. Тео, брат Ван Гога, вспоминает, что отношения двух художников были «чрезмерно наэлектризованы». Той же ночью Ван Гог отрезает себе кусочек уха и дарит его проститутке. Через некоторое время он сам требует, чтобы его поместили в дом умалишенных, расположенный в бывшем монастыре монахов-августинцев. Там, в своей комнате-келье и мастерской, а также в парке и на прилегающей к нему территории, он настойчиво работал и написал около ста пятидесяти картин. Из самых глубин его душевной ночи ему виден только слепящий свет Прованса, брызги солнца, магия звезд. «А в картине я хотел бы передать что-то утешительное, как музыка. Я хотел бы писать мужчин и женщин, в которых было бы нечто невыразимо вечное, что в прежние времена символизировал нимб и что мы стараемся изобразить через само сияние, вибрацию цветового строя», – писал он своему брату Тео.

Урок Ван Гога Брызги счастья помогают выбраться из сумерек

Бывают странные моменты, когда счастье появляется из несчастья и даже навязывает себя изнутри. Только тот, кто познал абсолютное несчастье, знаком с этим феноменом. Так, Имре Кертес, лауреат Нобелевской премии по литературе, уцелевший в концентрационных лагерях, рассказывает в одном из своих интервью: «Но в каком-то виде счастье продолжало жить и в лагерях. Да – когда мы ощущали тепло солнечных лучей, когда роскошная заря вставала над лагерем…» Другой пример – Шухов, герой романа Александра Солженицына Один день Ивана Денисовича, в котором автор рассказывает о жизни в Гулаге: «Засыпал Шухов, вполне удоволенный. На дню у него выдалось сегодня много удач: в карцер не посадили, на Соцгородок бригаду не выгнали, в обед он закосил кашу […] И не заболел, перемогся. Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый».

«У молитвы объятого унынием человека нет сил подняться до Бога».

Эмиль Сиоран

Если этот феномен – странный всплеск счастья из глубины несчастья – универсален, то уроки, которые извлекают те, кто это прочувствовал, могут значительно разниться. Великий пессимист и мрачный человек Кертес чуть позже, в том же интервью, быстро поправляет себя: «Но это самое счастье было хуже всех несчастий…» В конечном счете это звучит неубедительно. Конечно, это убогие проявления счастья. Но все-таки это счастье. Оно обладает силой живого, противостоящей тому, что живым не является. Силой травинки, пробивающейся сквозь асфальт. Именно она всегда побеждает: вырастут новые травинки, когда больше не останется ни одного человека, для того чтобы делать асфальт и строить автодороги.

Когда Ван Гог, погруженный в ночь несчастья, смотрит на небо, он находит там причины для радости и для того, чтобы быть счастливым. Причины для надежды, для жизни. Разве мог бы он писать с таким неистовством без этих травинок счастья?

Брызги счастья, возникшие из несчастья, похожи на эхо. Это признак того, что счастье существует, причина жить дальше для тех, кто страдает и претерпевает несчастье.