Искусство Сновидения (перевод И. Старых и др.)

— Это урок о четвертых вратах сновидения. И он состоит из двух частей. Первую я тебе вскоре объясню. Вторую часть объяснить тебе не сможет никто, потому что это нечто, касающееся только тебя лично. Все нагвали моей линии получали такой урок из двух частей. Но все они были разные: они всегда в точности соответствуют особенностям личности каждого нагваля.

— Твое объяснение совершенно не помогает мне, дон Хуан. Я только еще больше нервничаю.

Мы долго молчали. Я был испуган, не мог успокоиться и не знал, что сказать, чтобы это не выглядело жалко.

— Как ты уже знаешь, способность современных нагвалей непосредственно ощущать энергию — это дело личного достояния, — сказал дон Хуан. — Мы управляем точкой сборки посредством самодисциплины. Для древних магов перемещение точки сборки было следствием подчинения другим — их учителям, которые осуществляли эти перемещения темными способами и представляли их своим ученикам как дары силы.

— Что-то сделать для нас может только тот, кто обладает большей, чем у нас, энергией, — продолжал он. — Например, нагваль Хулиан мог превращать меня по своему желанию в кого угодно: от дьявола до святого. Но он был безупречным нагвалем и позволял мне быть собой. Древние маги не были безупречными, и посредством непрерывных усилий достигали контроля над другими, создавая ситуации, полные ужаса и мрака, которые передавались от учителя к ученику.

Он поднялся и внимательно осмотрелся по сторонам.

— Как видишь, этот город невелик, — продолжал он, — но для воинов моей линии он имеет неповторимое очарование. Здесь находится источник того, что мы есть, и источник того, чем мы не хотим быть. Мое время заканчивается и я должен передать тебе определенные мысли, рассказать тебе определенные истории, привести тебя в контакт с определенными сущностями, так же, как это делал со мной мой бенефактор.

Дон Хуан сказал, что, как мне это уже хорошо известно — все, чем он является и все, что он знает, — наследие его учителя, нагваля Хулиана. В свою очередь, тот унаследовал все от своего учителя, нагваля Элиаса. Нагваль Элиас — от нагваля Розендо; тот — от нагваля Лухана, нагваль Лухан. — от нагваля Сантистебана, нагваль Сантистебан — от нагваля Себастьяна.

Он повторил мне очень официальным тоном то, что объяснял уже не раз: что перед нагвалем Себастьяном было еще восемь нагвалей, но те были совсем другими. Они по-другому относились к магии, иначе понимали ее, хотя оставались при этом в русле все той же магической линии.

— Ты должен вспомнить теперь и повторить мне все, что я говорил тебе о нагвале Себастьяне, — потребовал он.

Его просьба показалась мне странной, но я повторил все то, о чем не раз слышал от него самого или членов его отряда о нагвале Себастьяне и мифологическом маге древности, бросившем вызов смерти, известного всем им как «арендатор».

— Ты знаешь, что «бросивший вызов смерти» каждое поколение делает нам дары силы, — сказал дон Хуан, — и именно особая природа этих даров силы стала тем фактором, который изменил само направление нашей линии.

Он объяснил, что арендатор, будучи магом старой школы, обучился у своих учителей всем сложностям перемещения своей точки сборки. Так как тысячи лет странной жизни и осознания — это время, достаточное для совершенствования чего угодно, — теперь он знает, как достичь и удержать сотни, если не тысячи, позиций точки сборки. Его дары одновременно являются как планом для перемещения точки сборки в особые места, так и руководством по удержанию ее в избранных позициях, достигая таким образом состояния соответствия.

Это был пик артистичности дона Хуана. Я никогда не видел его более драматичным. Если бы я не знал его столь хорошо, я бы поклялся, что, судя по интонациям его голоса, он охвачен глубоким страхом или беспокойством. Его жесты могли бы создать у меня впечатление, что он актер, с совершенством изображающий нервозность и озабоченность.

Дон Хуан внимательно посмотрел на меня и, словно делая тайное признание, сообщил мне, что, к примеру, нагваль Лухан получил от арендатора в дар не менее пятидесяти позиций. Он ритмически покачивал головой, как бы молча призывая меня обратить внимание на то, что он только что сказал. Я молчал.

Пятьдесят позиций! — воскликнул он драматически. — Даже дара в виде одной или, самое большее, двух позиций точки сборки было бы более чем достаточно.

Он пожал плечами как бы в замешательстве.

— Мне рассказывали, что арендатор чрезвычайно любил нагваля Лухана, — продолжал он. Они были связаны такой тесной дружбой, что стали практически неразделимы. Мне говорили, что нагваль Лухан и арендатор часто заходили в церковь, особенно во время утренних богослужений.

Прямо здесь, в этом городе? — потрясенно спросил я.

— Именно здесь, — ответил он. — Возможно, более ста лет назад они садились именно на это место, разве что на другую скамью.

— Нагваль Лухан и арендатор в самом деле гуляли по этой площади? — снова спросил я, не в силах преодолеть свое изумление.