Искусство войны

— Ты прав. Вопрос не столько в ксенофобии, сколько в зонах влияния, — хатт мундштуком очертил в воздухе некую фигуру. — Именно из-за этого и начиналось большинство конфликтов, другие же причины были вторичны. Не считать же за причину религиозные предпочтения людей?

— Людей? — переспросил я. — Не Республики? Помнится, войну с вами начала как раз Республика. Или я ошибаюсь?

— Именно. Мы, хатты, живём достаточно долго для того, чтобы видеть. Я слишком молод, чтобы помнить то время, что вы зовёте «до Руусана» — но его помнила моя мать. И судя по её словам, ситуация с тех пор мало изменилась. Люди всегда выделялись из общей массы. Вас попросту больше, чем других. И поэтому-то вас никто не любит. Впрочем, для Республики это норма. Ботаны не любят твилекков, суллустиане — маластарцев, каамаси и мон каламари не любят никого кроме себя, дуросы — космические скитальцы — тихо и молчаливо презирают всех остальных, неймодианцы ненавидят весь отличный от них примитивный мир, а несчастных ущербных клонированных придурков с одной из высокотехнологичных планет не любит вообще никто.

— Ты имеешь в виду клонов? — я начал было закипать, однако хатт пояснил:

— Нет. Разве ты не знаешь, что большинство каминоанцев — потомки клонов? Или же клоны в первом поколении. Что они ведут тщательную селекцию своей расы, основываясь только лишь на цвете глаз? — вертикальные зрачки хатта внимательно смотрели на меня.

— Первый раз слышу, — честно признался я.

— Однако, это именно так. Их раса была на грани уничтожения: природные катаклизмы разорили их планету, и все материки Камино скрылись под многокилометровой толщей воды; население сократилось до нескольких сотен тысяч особей, и поэтому обратилась к клонированию. Они успешно развили эту технологию, что позволило им выжить, а впоследствии — начать зарабатывать на ней. Да…

Джабба ненадолго умолк, переводя дыхание.

— Вы, люди, довольно предприимчивая раса, и плодовитая. За десятки тысяч лет вы расселились на стольких мирах, что другим попросту не хватает места. Все важные участки гиперпространственных путей контролируют именно люди, большая часть производственных мощностей Галактики сосредоточена в руках людей: Куат, Кореллия, Ренделия… Список можно продолжать бесконечно.

— И все остальные расы молча смотрели на это? — я с интересом уставился на него. Джабба не говорил ничего такого, что бы я не знал… ну, почти ничего, но вот в таком контексте все эти факты я как-то не рассматривал.

— Это становится очевидно тем, кто смотрит, Викт. Анвис Эддикус, Сайнет Меззилин, Эйксес Валорум, Вайла Песивас, Торис Дарус, Фрикс Песивас, Калпана Эддикус, Финис Валорум, а теперь и Шив Палпатин. Это всё ваши Канцлеры, джедай, сменившиеся за то время, что я живу на этом свете. И это только те, что я помню. Вы уже не помните их, для вас они — история. Но главное то, что среди них нет ни одного не-человека. Был один родианец, лет пятьсот назад, но на этом — всё.

«Что-то многовато одинаковых фамилий. А ведь первым Канцлером после Руусана тоже был… Валорум! Не многовато ли совпадений?».

— Хм. Я не ошибусь, сказав, что они родственники? Ну, все эти Валорумы?

— Ты прав, джедай. Представители этой почтенной семьи занимают пост Канцлера на протяжении многих поколений, чередуясь с другими семьями. Вполне возможно, десять лет назад вашего Палпатина и избрали большинством голосов потому, что хотели избавиться от наследственных демократов.

— Но… если людей не любят, то почему выбирают их на пост Канцлера?

— Всё довольно просто. Людей не любят, но вас хотя бы изучили за эту бездну лет. К вам привыкли. Если на этом посту человек — то все условно равны.

Джабба расхохотался. Во всяком случае, этот звук должен изображать смех у хаттов. Я дипломатично улыбнулся в ответ, глубже затягиваясь. Клубы дыма, выдыхаемые нами, уже скопились под потолком. Вся эта атмосфера уединённости способствовала нашей беседе. И хотя мы далеко ушли от темы переговоров, прерывать Джаббу я не спешил. Во-первых, это невежливо; во-вторых, он рассказывает очень важные и интересные вещи, а мне спешить некуда. Довольно интересно посмотреть на всё со стороны.

— Но вот выбрать кого-то из другого вида? И в ущерб своему? Нет, Викт, никто на это не пойдёт. Тем более что люди навыдумывали себе «демократию», и теперь вынуждены ей следовать. А это означает, что пока люди у власти, остальные виды обладают относительной самостоятельностью и свободой. Как только один из видов усиливался экономически, людям его тут же помогали топить все прочие отстающие от него виды. Вспомни тот же Маластар — когда граны окончательно перешли все границы дозволенного, Сенат большинством голосов высказался против таких действий, и спустил вас, джедаев, с поводка. Так вы и живёте. Кто кого перехитрит. Кто кого опротестует.

«Ну да, прямо картинка сената из первого эпизода перед глазами стоит. Да и второй эпизод не лучше. А уж третий, с его «аплодисментами»… Прав Джабба, ой прав…»

— А сейчас? — я подался вперёд.