Искусство войны

— Не все. Это принято, но не обязательно. Я, например, тоже…

— Ну, тебе еще только четырнадцать…

Я испытующе посмотрел на него, зажмурив один глаз и хитро улыбаясь:

— Кремона больше не имеет к тебе никакого отношения. Понял?

— При чем тут это?!

— Ну-у, существуют только явные обязательства, как в договоре. На каких условиях тебе оплатили университет? — поинтересовался я.

— Ну, там типовой договор… Я потом пять лет должен работать в какой-нибудь фирме корпорации Кальтаниссетта, ну или в научном центре, если возьмут. И всё.

— Вот именно. И все.

— Э-э-э, даже если я устроюсь туда мусор убирать?

— А в договоре на эту тему ничего нет? Тогда можно и так. Только зачем тебе это?

— Мне незачем. Но… Ваши просто подставляются…

— Ага! Точно. И до сих пор не разорились. Почему бы это?

— Хм. Ладно, всё понятно. Но, по-моему, решение неустойчиво.[2]

— Да. Но это имеет свои преимущества. Устойчивое общество может устойчиво вращаться на круговой орбите довольно долго. Пока не придет какой-нибудь завоеватель с военной техникой следующего поколения.

Линаро тихо рассмеялся:

— Точно. Раньше я об этом не думал, — он спохватился. — Ты не ответил на мой вопрос. Ну, военная подготовка — это очень престижно, я понял. А я рылом не вышел?

— Чушь! — фыркнул я. — Хочешь, можешь провести там следующий учебный год. Но в отделе высшего образования это никому не понравится. Будь уверен.

— Почему это? Все корпорации крепят свою обороноспособность.

— Ты как маленький! — отрезал я. — До сих пор мечтаешь о красивой форме.

— Ну, в кремонской армии я служить не хотел, там такие порядки…

— Догадываюсь. А если ты закончишь университет и будешь работать у нас, то эта самая «обороноспособность» будет зависеть от тебя больше, чем от авиадивизии полного состава.

— Ну, это ты загнул.

— Нет, — мотнул головой я. — Я разбираюсь не только в математике, но и в войне.

Наш разговор перекинулся на функциональный анализ, он интересовал нас обоих больше, чем чья-то там обороноспособность.

Перелет через космос прошел без проблем, и «Феррари» приземлился на посадочной площадке военной комендатуры маленького южного городка Урбано. Дежурный офицер мгновенно согласился с тем, что моему катеру действительно следует постоять именно здесь, — проф успел позаботиться о моей безопасности.

Мы пешком пошли к домику родителей Винсенто. Во время боевых действий городок не пострадал, и только многочисленные военные патрули (у нас трижды проверили документы) напоминали: вы на оккупированной территории, и жители ее не смирились.

«И как тебе роль оккупанта? — поинтересовался внутренний голос: — Ты столько книг прочитал о героической борьбе против них. Каково тебе с другой стороны?» — «Не знаю еще», — ответил я.

— Мы пришли, — сказал Линаро.

Мы остановились перед забором маленького, давно не крашенного деревянного коттеджа. Как в нем может разместиться семья с девятью детьми, непонятно. В небольшом дворике совершенно седой, но еще довольно крепкий мужчина вручную обстругивал какую-то доску.

— Папа! — окликнул его Винсенто и бросился во двор.

Я остался пока на улице. Пусть они поздороваются. Кажется, этот парень явился домой без предупреждения, впрочем, вряд ли ему за это попеняют.

Наконец они обернулись ко мне, и я подошел поближе. Винсенто представил меня только по имени.

— Моя фамилия Галларате, — отчеканил я. Синьор Линаро посмотрел на меня, прищурив глаза:

— Тот самый?

Я кивнул и с вызовом поинтересовался:

— А что, есть претензии к качеству?

Синьор Линаро покачал головой:

— Похоже, твой отец все делает великолепно.

— Я тоже так думаю.

Он протянул мне руку, я ее пожал.

— Иди поздоровайся с матерью, — велел синьор Линаро сыну.

Винсенто кивнул и ушел в дом.

— Так это из-за тебя Винсенто…

— Да. Из-за меня.

— Зачем ты с ним приехал?

— Я его привез, — усмехнулся я. — Чтобы он не тратился на билет.

— Отдаешь долги?

— Не знаю, насколько это возможно, — ответил я неуверенно.

Из дома вылетела молодая девушка:

— Я сейчас всех соберу! — крикнула она и побежала куда-то на улицу.

Ну, понятно, все дети где-то гуляют.

— Поседел я в лагере, на юге, — заметил синьор Линаро. — Так что о Кремоне в этом доме не жалеют, а какими вы будете, еще неизвестно.

Я поднял брови:

— Винсенто сказал мне об Энрико. Кремона тоже бы так поступила?

Он покачал головой:

— Ты же знаешь, что нет.

— Знаю, — жестко ответил я, — во время последней заварушки я был под Мачератой и кое-что видел. И если вы не жалеете о Кремоне, то почему ваш сын бегает по джунглям?

— Не мог же я рассказать ему правду!

Тут до меня дошло:

— О! Простите, я не подумал.

— Ничего. Это даже хорошо, что ты не можешь этого понять. Вселяет надежду.

Вот тут я на самом деле понял, что он имеет в виду, я-то было решил, что он просто не хочет подвергать мальчишку опасности: проговорится или ляпнет что-нибудь противокремонское. А у него были не только такие опасения.

— Я посоветовал Винсенто взять Энрико с собой в Палермо. Ну, пока тут всё не успокоится. По джунглям бегать небезопасно, даже если в тебя не стреляют.

— Я-то не против.