Искусство жить

Влемк-живописец беспокойно переминался с ноги на ногу. Слова Королевы «успокоить твою душу» вызвали у него чувство тревоги. Случилось то, чего он так опасался. Это ведь из-за него она дошла до такого плачевного состояния; она же, зная, что он рано или поздно поймет, что натворил, жаждала снять с него всякую вину, вознестись над суетой к сладостной мудрости смерти. Она ласково улыбалась, жмурясь, как старая кошка. Влемк, взволнованный, перевел взгляд с лица Королевы на заплаканное, красное от гнева лицо Принца. Но как мучительно он ни думал, он все равно не мог придумать средства, которое помешало бы ей сделать то, что она решила сделать. Он видел: силы ее на исходе. Шкатулка выпала у нее из рук и лежала на одеяле.

— Влемк, — сказала Королева слабеющим голосом. — Я была не права, сказав тебе, что тот, первый портрет на меня не похож. Когда я увидела новый портрет, который ты довел до идеала, мне стало совершенно ясно, что в действительности я совсем не такая, какой себя воображала, что становлюсь все больше и больше похожей на те, другие портреты, которые ты писал.

— Новый портрет? — спросил Принц.

Не отвечая на его вопрос, Королева продолжала:

— Несоответствие между тем, что я собой представляю, и тем, какой мне хотелось бы быть, навело меня на мысль, что единственной радостью такому ничтожеству, как я, может служить пример древних философов, которые по крайней мере «познали самих себя». — Она опустила бледные веки и залилась слезами. Потом, уняв дрожь в голосе, сказала — Поэтому я и не хочу больше жить, поэтому и довела себя до такого жалкого состояния. Я не хочу, чтобы ты, когда меня не будет на свете, мучился угрызениями совести. Надеюсь, и мой милый друг Принц…

Королеву прервали драматические обстоятельства. Ни она, ни Влемк не заметили, что, когда она упомянула говорящий портрет, Принц в ужасе широко открыл глаза, словно медленно прозревая, в каком-то безотчетном порыве нагнулся к постели, схватил шкатулку, подбежал к камину и бросил ее в огонь. Там он и остался стоять — с суровым и более, чем обычно, виноватым видом. И тогда Королеве показалось — отчасти оттого, что ее оборвали на полуслове, — будто она и сама вся в огне; в тот же миг из камина донеслись вопли боли и ужаса:

— Влемк! Скажи ей, что это не моя вина! О, Мастер, милый Мастер, спаси меня!

При этих словах проклятие было снято — так они все поняли, — и Влемк, бросившись к камину, крикнул через плечо:

— Вы ошибаетесь, Королева! Спасти картину — значит спасти и вас! — Его голос гремел, как раскаты грома. — Она — не идеал, не иллюзия, она — это и есть вы! Иначе как бы она смогла заговорить?

Принц ничего этого не слышал: в тот самый миг, когда в камине раздались крики, он круто повернулся и не раздумывая — Влемк еще не добежал трех-четырех шагов — вытащил шкатулку из огня, побрызгал на нее водой и тем спас портрет от гибели.

— Неужели это возможно? — воскликнула Королева, покраснев от удовольствия и смущения. — Неужели я и вправду стала точно такой, как портрет?

— Влемк, — сказала картина, откашливаясь и часто мигая, чтобы стряхнуть с глаз копоть, — надеюсь, ты не думаешь, что…

Осененный догадкой, Влемк так ударил себя по лбу, что едва устоял на ногах.

— Плутовка! И все это время ты могла говорить, но скрывала!

— Могла? — удивилась картина и опасливо взглянула сначала на Влемка, потом на Королеву. — Вы не поверите, но…

— Конечно, не поверим, — перебила ее Королева. Всего минуту назад она была бледна, как привидение, а теперь вдруг порозовела, поздоровела, ожила. — Бессовестная лисичка! Притворялась немой и, чтоб досадить бедному Влемку, не хотела вернуть ему, несмотря на его отчаяние, дар речи, пока не оказалась на краю гибели. Какое ужасное, ужасное создание!

— Ужасное? — переспросила картина и залилась слезами. — Не забывай — мы с тобой одно и то же! Я потому и умею говорить, что совершенно похожа на тебя! Кто же тогда — ужасное создание?

Королева вздрогнула и прижала руку к груди. Лицо ее сначала покраснело от гнева, потом побледнело. Поняв все до конца, она была так потрясена, что глаза ее закрылись и она едва не лишилась чувств.

Принц, что-то обдумывая, в волнении дергал себя за усы и помахивал тростью.

— Погодите, — сказал он. — Если я правильно уяснил себе эту нелепицу, вы… — указав пальцем на Влемка, он устремил на него неприязненный взгляд, — вы подправили картину, чтобы устранить маленькие несовершенства, да?

— Да, — ответил Влемк и смутился. — По крайней мере, я этого хотел.

Принц задумался.

— Если бы вы этого достигли, а Королева не смогла сравняться с картиной, то вы на всю жизнь остались бы немым?

Королева и портрет посмотрели на Влемка и в смущении отвели глаза.

— Если бы достиг, то — да. — Влемк нахмурился и почесал затылок. — Но картине удалось каким-то образом перехитрить меня и сохранить свое могущество. Это тайна.

Картина явно была довольна, Королева тоже украдкой улыбалась.