Ислам и Запад

Школы, а чуть позднее и университеты стали важнейшим звеном исламского миропорядка едва ли не с самого его зарождения. В образовании, которое они давали, главенствовала религия, а преподавателями и администраторами были в основном профессиональные священнослужители. Новая армия, новые суды, новая администрация эпохи реформ требовали новых кадров и новых школ для их подготовки. Эти школы были укомплектованы учителями и профессорами, которые все больше напоминали своих европейских коллег и составили вместе с журналистами и юристами новую, светскую, интеллигенцию. С модернизацией юриспруденции и образования, областей, религиозный контроль над которыми никогда прежде не ставился под сомнение, улемы в значительной степени утратили власть. Даже в их последней цитадели, шариатском праве, определяющем гражданское состояние, их влияние постепенно сводилось на нет, а в Турецкой Республике было официально упразднено.

Юристы и журналисты представляли совершенно новые профессии, естественно заинтересованные в модернизации. Но даже более традиционные опоры государства — военные, гражданские чиновники, ученые — сыграли свою роль в движении за перемены. Для всех них высшей целью их труда было оградить исламское государство от уничтожения; значительная их часть пришла к выводу, что единственный способ борьбы с европейским врагом — сражаться на его условиях и его оружием. На протяжении XIX–XX веков государство, чиновничество, вооруженные силы, школы и университеты были преобразованы с приданием им внешнего — а иногда и не только внешнего — облика европейских прототипов. Некоторые политики пошли еще дальше. Видя в конституционном парламентском правлении секрет западного богатства и мощи, они постарались поставить это преимущество на службу своим обществам, при необходимости ценой свержения правивших ими самодержцев.

Наряду с этими реформами страны исламского мира для пущего сходства с Европой пошли и на другие изменения. Некоторые из них были символическими, но оттого не менее значимыми, как, например, переход на европейскую одежду сначала военных и чиновников, а затем и всего мужского населения городов. Смену головных уборов, последнего бастиона мусульманского консерватизма, осуществил, преодолев упорное сопротивление, Кемаль, Ататюрк; это новшество было затем воспринято, по крайней мере частично, в большинстве мусульманских государств, особенно в вооруженных силах. В армиях самых радикальных исламских государств офицеры носят брюки, Мундиры в талию и даже фуражки европейского фасона. Вестернизацию вооружения можно объяснить сугубо военными нуждами, но вестернизация формы знаменует перемены в культуре. Правда, перемены эти были ограниченны. Европеизация женской одежды произошла гораздо позже, встретила более сильное сопротивление и затронула куда меньшую часть населения.

Некоторые из перемен были прежде всего социальными, как, например, отмена рабства, эмансипация женщин и ограничение полигамии, а также предоставление, в принципе, равных юридических прав немусульманам. Другие важнейшие изменения затронули саму инфраструктуру общества, введя уличное освещение и другие муниципальные услуги, газ и электричество, сеть современных сухопутных, морских и воздушных коммуникаций и все разрастающуюся систему фабричного производства. Все это способствовало дальнейшему включению исламского мира в мировую экономику, созданную Европой, где Европа долгое время доминировала, а также породила внутри исламского общества весьма опасную напряженность, которая стала более зримой и слышной, когда телевидение принесло картинку и звучание нововведений и неравенства в самые отдаленные уголки и в самые нижние слои социальной пирамиды.

Долгое время идеологические движения за перемены, будь то через реформы или через революцию против собственных или иноземных угнетателей, в основном несли из Европы возвращающиеся оттуда студенты, дипломаты и, по мере осуществления перемен, изгнанники. В XIX веке из Западной Европы пришли важнейшие идеи патриотизма и либерализма: чувство единения со своей страной и либеральное стремление к более свободному и открытому обществу. В XX столетии, с дроблением патриотических самоидентификаций и неудачей либеральных экспериментов, были найдены, на этот раз в Центральной и Восточной Европе, новые идеологии: в 1930-х — начале 1940-х годов — фашизм, в 1950–1980-х — коммунизм. Кроме того, постоянно наблюдался подъем этнического национализма.