Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке

Громко раздающийся призыв и возможность изучения данной школы мысли основываются на двух принципах: имамата и справедливости. Они порождают революционные возгласы Ашуры и ожесточенную мобилизацию масс против существующих условий. Имамитский шиизм приглашает людей к ожиданию двенадцатого имама, который находится в сокрытии. Он поднимает критические проблемы «знаков появления» и конца света. Он оживляет надежду на освобождение после мученичества. Он проводит идею возмездия и революции, укрепляет веру в неизбежность падения тиранов и издает декрет против властителей, дарующих справедливость посредством меча. Он готовит угнетенные, жаждущие справедливости и находящиеся в ожидании массы к участию в восстании. В некоторых городах, таких, как Кашан и Сабзевар, где шииты сильны, они седлают по пятницам белую лошадь, и все жители города — протестующие, неудовлетворенные и ожидающие шииты, следуют за лошадью по дороге, ведущей из города, несмотря на противодействие со стороны правителей и представителей официального духовенства. Они ожидают начала восстания, спасения и свободы от тирании. Они обсуждают такие вопросы, что это порождает ужас среди правителей.

На протяжении первой половины восьмого века, вслед за тотальной резней Чингисхана и Хулаку, когда власть монголов привела иранские массы к покорности, унынию, унижению и слабости, когда месть Чингисхана была законом, когда меч и виселица были ресурсами закона, когда монгольские ханы и кочевники, офицеры и начальники трибуналов всецело управляли различными регионами и поместьями в качестве феодалов, и они поработили крестьян самым жестоким образом, когда точно так же в городах люди в большинстве своем обслуживали монгольских правителей, последние призывали массы во имя «истинной суннитской религии» подчиниться псевдо-исламским властителям, которые были точь-в-точь такими же, как Чингисхан. Они совершали обрезание только для того, чтобы польстить чувствам мусульман, между тем как под угрозой находилось распространение культуры, веры, морали, общество и даже само существование мусульман!

Некоторые религиозные люди, чья набожность удержала их от сотрудничества с властью и тиранами, предали все забвению в суфийских монастырях, тем самым нецеленаправленно вставая на путь попустительства угнетению и прокладыванию дорожки к убийствам. Они оставили народ беззащитным перед экзекуциями монгольских палачей и грабителей, а также обманщиков от религии.

Именно в таких условиях религиозный проповедник пускается на поиски истины — так и поступил Салман. Салман приходит ко всем, желая обрести религиозную веру. Сначала он посещает благочестивого Балу, чтобы найти путь спасения в школе набожности и свободы. Впоследствии он видит, что благочестие безмолвствует перед лицом тирании. Какой позор! Какое это бессердечие и эгоизм, когда человек, будучи окруженным криками заключенных, ревом палачей, бедностью голодных, кнутами жестоких, обрушивающихся на спины беспомощных жертв, вместо того чтобы добровольно встать на их защиту, должен просто стремиться к индивидуальному спасению и стараться попасть в рай самому! Салман отворачивается от этого человека, полный отвращения, и отправляется в Семнан, чтобы встретиться с Рунеддином Эмад-од-Доулехом, известным своей набожностью и совершенством в суфийских практиках. Салман осознает, что суфийские практики, точно так же как и благочестие, являются способом ухода от реальности и ответственности, равнодушием к судьбе народа и игнорированием жестокости и тирании. Он обнаруживает, что у суфиев нежные сердца, нежные чувства и возвышенные души. Но неужели те реки крови, что были пролиты монголами в этой стране, и тот упадок, который угрожает исламу и народным массам, никак не тревожит мира их души и изнеженности их сердца? Салман отвращается от суфия с ненавистью и приходит к шейх-уль-ислам имаму Гиясуддину Хабибулле Хамави из Бахрабада, чтобы получить у него знания в области религиозного законодательства и теологии истинного суннитского правоверия и найти дорогу обратно к подлинному источнику истины. Здесь он сталкивается с теологией, обнаруживающей и изучающей тысячи проблем, касающихся этикета омовения, однако в которой полностью отсутствуют какие-либо сведения об ужасной участи народа.

Испытывая отвращение ко всем этим благочестивым рясам, убежденный в том, что данные религиозные учения служат тканью для одеяний набожности, которые носятся на теле угнетения, с сердцем, полным ненависти к жестоким монгольским правителям и боли за страшную судьбу исламских масс, будучи мусульманином, осознающим свою ответственность за народ и осведомленным о времени, в которое он живет, и человеком, протестующим против существующей системы и потерявшим веру в торговцев религией, шейх Халифех выбрал ислам Али, школу протеста и мученичества.