Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке

Шахид — это тот, кто отрицает все свое существование во имя сакрального идеала, в который мы все верим. Это естественно, что вся святость данного идеала и той цели переносится на его существование. Правда, его существование внезапно обернулось не-существованием, однако он вобрал в себя всю ценность той идеи, за которую он отдал жизнь. Поэтому неудивительно, что в глазах людей он сам обрел святость. Таким образом, человек становится абсолютным человеком, поскольку он больше не личность, не индивид. Он — идея. Он был индивидом, который пожертвовал собой ради идеи. Теперь же он сам стал идеей. По этой причине мы не рассматриваем Хусейна в качестве конкретного человека, который был сыном Али. Хусейн — это олицетворение ислама, справедливости, имамата и божественного единства. Мы не восхваляем его как индивида с тем, чтобы придать ему ценность наряду с иными шахидами. Это все не имеет отношения к сути дела. Когда мы говорим о Хусейне, то не имеем в виду Хусейна как такового. Хусейн — это индивид, который с неподдельной искренностью, с предельным величием силы человеческой отдал жизнь за абсолютную и священную ценность. От него самого не осталось ничего, кроме имени. Он больше не человек, он — идея. Он превратился в целое направление мысли, которому он принес себя в жертву.

Человек, который становится шахидом ради блага народа и вследствие этого считается святым, приобретает данный статус. По мнению тех, кто понимает народ не как сумму индивидов, а как целое, характеризующееся наличием коллективного духа, шахид является кристаллизацией этого духа, который называют нацией. Подобным же образом человек, принесший себя в жертву во имя знания, также больше не индивид. Он сам становится знанием, шахидом знания. Мы прославляем свободу путем восхваления человека, отдавшего жизнь за свободу, при этом мы не почитаем его просто по той причине, что он был хорошим человеком. Безусловно, в этом нет противоречия [исламу], поскольку с точки зрения Бога он все еще остается индивидом, и в жизни будущей его ждет своя судьба и личное воздаяние. Но в обществе, где он судим сообразно критериям своего направления, мы не превозносим его как человека, мы чтим саму идею, почитаем священное. С этой точки зрения смысл понятия «шахид» все больше проясняется. Когда вера в положения определенной религиозной школы постепенно разрушается, когда в новом поколении она почти исчезает, будучи преданной забвению в результате сговора, внезапно индивид восстанавливает ее путем самоотрицания. Иными словами, он призывает ее вернуться на сцену жизни. Жертвуя собственным существованием, он утверждает исчезающее существование того идеала. По этой причине он является шахидом (присутствующим свидетелем) и машхадом (видимым). Он всегда находится впереди нас. Идея также достигает присутствия здесь и вечности с помощью шахида. Она возрождается и вновь обретает душу.

Существует два вида шахидов, один из них символизирует Хамза, повелитель мучеников, другой персонифицирован Хусейном. Между Хамзой и Хусейном существует большая разница. Хамза — это моджахед и герой, который идет в бой с целью одержать победу и поразить врага. Вместо этого он сам повержен, убит и таким образом становится шахидом. Однако в данном случае речь идет о шахадате индивида. Его имя находится в верхней строчке списка принявших смерть за веру.

Хусейн, с другой стороны, представляет собой иной тип шахида. Он не вступает в сражение с намерением убить врага и вернуться победителем, равно как и не погибает в результате террористического акта, подобно Вахши. Это не тот случай. Хусейн, который мог бы сидеть дома и просто жить, восстает и сознательно приглашает смерть. Именно в этот момент он выбирает самоотрицание. Он избирает этот опасный путь, становясь в центре битвы и выступая против созерцания мира и против времени, так, чтобы его действие получило широкую огласку и чтобы та идея, за которую он отдает свою жизнь, была бы понята в ближайшее время. Хусейн выбирает шахадат в качестве своей кончины и средства к утверждению того, что отрицалось и было подвергнуто искажению со стороны аппарата управления.

В случае с Хамзой, напротив, шахадат выбирает его и других моджахедов, которые отправляются в бой за победой. В шахадате Хусейна его целью является самоотрицание во имя освящения того идеала, который отвергается и постепенно исчезает. С этой точки зрения, джихад и шахадат — совершенно разные вещи. Али говорит о двух понятиях в двух неодинаковых контекстах, у каждого из которых имеется своя философия. «Аль-джихад иззун лиль ислам» («Джихад является славой ислама»). Джихад — это действие, философия которого отличается от философии шахадата. Безусловно, в джихаде может присутствовать шахадат, но он олицетворен Хамзой, а не Хусейном.