Испанец. Священные земли Инков

– Город не может затвориться сам в себе, прячась, словно человек… – возразил испанец. – Это же нелепо!

– Почему? – удивился тот. – «Старое гнездо кондора» было так и задумано: чтобы оно могло оставаться скрытым и самостоятельно себя обеспечивать. Город располагает террасами для посевов, огромными водосборниками, чтобы иметь запасы воды, и пастбищами для скота. Армия может тысячу раз проходить мимо на расстоянии брошенного камня и все равно не обнаружить его здесь, наверху, а строгий контроль за рождаемостью ограничивает прирост населения. Если уж он продержался сто лет, почти не имея связи с внешним миром, то прекрасно продержится еще тысячу лет.

– Как остров посреди гор?

– Вот именно.

– И когда это произойдет? Когда дороги окончательно перекроют?

– Этого никто не может знать… Ходят слухи, что Тиси Пума снова отправится в Куско, чтобы тайно встретиться с Манко Капаком, и по его возвращении Большой совет примет решение. – Чувствовалось, что тема глубоко волнует Калью Уаси. – Они должны хорошо все обдумать, – добавил он. – Они знают, что, когда отдадут приказ, это будет бесповоротно.

– А как они поступят с нами?

– Не имею ни малейшего представления… – уклончиво ответил он.

– Ты уверен?

– Нет. Не уверен… – хмуро сказал инка. – Как я могу быть уверен?.. Предполагаю, что наше будущее будет зависеть от Большого совета. Ты чужестранец, а я солдат, две категории, которые, согласно основным законам города, считаются несовместимыми… – Он помолчал. – Не хотелось бы выглядеть пессимистом, но боюсь, что в решающий момент мы можем рассчитывать всего на три голоса из девяти возможных: Урко Капак, губернатор, Тито Амаури да разве что архитектор Майта Рока…

– Нас убьют?

– А как бы ты поступил на их месте?.. Эти люди только что стали особой кастой, для которых единственное, что имеет значение, – это город. Они даже отрекаются от собственных детей, когда те достигают переходного возраста, потому что как только пересекают «Последнюю дверь мудрости», они почти фанатично посвящают жизнь культу прошлого и его сохранения для будущего. Здесь хранятся все наши знания, которыми мы владеем: сведения о ботанике, архитектуре, истории, химии, медицине и астрономии, – как и большая часть трофеев, добытых за столетия войн и завоеваний… – Он развел руками, пытаясь тем самым сказать: мол, тут ничего не поделаешь, остается только смириться. – Я понимаю – и принимаю, – что тот, кто посвятил жизнь делу сохранения всего этого, не может остановиться перед уничтожением каких-то двух солдат. Они миллионами погибают в ненужных сражениях ради гораздо менее важных целей.

– А почему бы тебе не сбежать? – подкинул идею испанец. – В конце концов, тебя здесь ничего не держит, и ты влез в это дело ради нас. Уходи, пока не слишком поздно.

– Уже слишком поздно, – с легкой улыбкой заметил инка. – Если уж в город трудно попасть, то выйти отсюда невозможно, потому что вокруг нас – одни глубокие пропасти и существует всего одна тропинка, которую неусыпно охраняют. И если в какой-то момент губернатор прикажет перерезать мосты, никто никогда больше не сможет ни подняться, ни спуститься отсюда. Инженеры Пачакутека знали свое дело. Если «Старое гнездо кондора» потеряется, то можешь быть уверен, что пройдут столетия, прежде чем его отыщут.

По возвращении Тиси Пумы из его очередного краткого визита в Куско, Большой совет вновь собрался в Башне амаутов. После многочасовых прений послали за испанцем, заставив его вылезти из постели и явиться на заседание.

Губернатор Тито Амаури, который первым взял слово, вел себя совсем не так, как обычно: сейчас он имел вид человека холодного, решительного и сурового, готового, судя по всему, добиться цели любой ценой.

– Писарро собирается наступать на Куско, – сказал он, как всегда, перейдя прямо к сути. – Если он войдет в столицу, то завладеет страной, и мы превратимся в рабов испанцев. – Он начал яростно жевать коку. – К счастью для нас, его кандидат на трон, Топарка, недавно умер, однако, к нашему несчастью, единственный человек, который мог бы ему противостоять, – Манко Капак, сын Уаскара, – не готов это сделать до тех пор, пока не найдет человека, который командовал бы его войсками… – Он посмотрел прямо в глаза испанцу. – Мы решили, что это будешь ты.

– Я? – удивился Алонсо де Молина; он был потрясен.

– Именно.

– Ты хочешь сказать, что вам пришла нелепая мысль, что испанский капитан, служивший у Франсиско Писарро и императора Карла, будет воевать против своих соотечественников и бывших товарищей по оружию?.. Да это безумие!

– Это отчаяние, а не безумие… – холодно заметил Тито Амаури. – У нас нет другого выхода, потому что никто из нас не знаком с тем, как воюют чужестранцы, с их слабыми сторонами, никто не знает, как прорвать оборону тех, у кого имеются огромные звери и мощные «трубы громов»… Кто же лучше тебя?

– Да любой, потому что я не родился предателем.

– Они уже не твой народ и не твои люди, – заметил губернатор, выплюнув зеленую жвачку в золотой горшок. – Твои жены, твои сыновья и твои друзья – все они здесь, вот их ты и должен защищать.