Испанка. История самой смертоносной пандемии

В августе 1918 г. за этими письмами последовала другая новость для студентов: подчиненный Бейкера отправил администраторам специальные записки, где сообщалось, что война, вероятно, сделает необходимой «мобилизацию всех годных по здоровью военнообязанных моложе 21 года в течение десяти месяцев с сегодняшней даты… Студент-доброволец становится солдатом армии Соединенных Штатов, получает обмундирование, подчиняется воинской дисциплине и получает жалование рядового… то есть зачисляется на действительную военную службу»[230]. После зачисления почти всех студентов планировалось отправлять на фронт. Двадцатилетним студентам полагалось пройти трехмесячную подготовку перед зачислением на действительную службу, а подготовка студентов более молодого возраста должна была длиться лишь на несколько месяцев дольше. «Учитывая сравнительно небольшой срок, оставшийся студентам-солдатам для посещения колледжа, и ввиду ожидающей их военной службы, учебные планы в отношении этих студентов должны быть пересмотрены в соответствии с прямой военной необходимостью».

Таким образом, преподавание академических дисциплин прекращалось и заменялось военным обучением. Руководство всеми колледжами страны фактически перешло в руки армейских офицеров. Средним школам предписывалось «ускорить процесс обучения с тем, чтобы молодые люди в возрасте 17–18 лет могли как можно скорее перейти в колледжи».

Словом, вся нация включилась в войну, как только Вильсон выбрал войну. Вначале американские экспедиционные силы в Европе были невелики и предназначались только для мелких тактических операций — лучше сказать, для перестрелок и стычек. Но численность армии постоянно росла. Всю нацию нужно было перековать на оружие, и эта задача была почти решена.

Эта задача загнала миллионы молодых мужчин в тесные казармы, не рассчитанные на такую численность личного состава. Она же привела на заводы и фабрики миллионы новых рабочих — привела их в города, где для них не было нормального жилья, где мужчины и женщины делили не только помещения, но и койки, да еще и посменно: когда одна смена рабочих возвращалась домой (если эти жалкие бараки можно было назвать домами), люди ложились спать на койки, только что освобожденные теми, кто ушел на работу. Люди дышали одним и тем же спертым воздухом, пили из одних чашек, пользовались одними ножами и вилками.

Эта задача означала, что за счет запугивания и «добровольной» самоцензуры, за счет полного пренебрежения правдой власти полностью контролировали поток информации.

Таким образом, полное вовлечение нации в войну обеспечивало полную загрузку мясорубки, которая перемалывала тела солдат и рабочих самыми разнообразными способами. Она сохраняла равнодушный холодный нейтралитет — нейтралитет технологии, нейтралитет природы, — не ограничиваясь производством обычного пушечного мяса.

Глава десятая

Когда Америка все еще сохраняла нейтралитет, Уильям Уэлч, в то время президент Национальной академии наук, и его коллеги внимательно следили, как их европейские союзники стараются усовершенствовать орудия и средства убийства.

Технологии всегда играли важную роль в военном деле, но это была первая по-настоящему «научная» война — война, которая заставила инженеров создавать не только пушки, но и подводные лодки, самолеты и танки. Это была первая война, которая заставила химиков и физиологов создавать ядовитые газы и средства борьбы с ними. Технология, как и природа, холодна и нейтральна, даже когда огонь войны полыхает вовсю. Некоторые ученые даже рассматривали войну как огромную лабораторию, где не только испытываются физические орудия и приспособления, но и анализируются теории поведения масс, теории научного управления средствами производства, теории, связанные с новой наукой об общественных отношениях.

Сама Национальная академия наук была создана еще во время Гражданской войны: ее задачей было консультировать власти по научным вопросам, но она никогда не занималась научными исследованиями военных технологий. Этим, собственно, не занималось ни одно американское научное учреждение. В 1915 г. астроном Джордж Хейл начал призывать Уэлча и других ученых НАН возглавить работу по созданию такого учреждения. Он сумел их убедить, и уже в апреле 1916 г. Уэлч писал Вильсону: «В настоящее время Академия считает своей прямой обязанностью в случае войны или подготовки к войне оказывать добровольное содействие властям и прилагать усилия к любой полезной работе, на которую мы способны»[231].

Вильсон сам учился в докторантуре Университета Джонса Хопкинса, когда Уэлч начал там работать, и теперь президент немедленно пригласил его, Хейла и еще нескольких ученых в Белый дом. На этой встрече они предложили учредить Национальный научно-исследовательский совет, который бы направлял и координировал все научные военные разработки. Но ученые настаивали, чтобы инициатива создания такого совета формально исходила от президента. Вильсон немедленно согласился с этим предложением, но, со своей стороны, настаивал на секретности этого шага.