Разбудили его настойчивые звонки в дверь. Донцов продрал глаза, встряхнул головой и пошел открывать.
На пороге стоял Иосиф Шмыга с коробкой, зажатой под мышкой.
– Впустишь?
– А куда от тебя денешься. Проходи. – Алексей усмехнулся. – Есть у меня нечего, выпить тоже. Могу угостить чаем.
– У меня все есть, – сказал Шмыга, прошел на кухню, раскрыл коробку и выставил на стол бутылку армянского коньяка, выложил хлеб, колбасу, пару банок консервов и пачку печенья. – Как говорится, чем богаты.
Когда они выпили по сто грамм и закусили, Донцов задал вопрос, мучивший его:
– Ты мне можешь объяснить, почему в НКВД как-то странно со мной обошлись, вроде бы зацепили, а потом неожиданно отпустили?
– Могу, – моментально отреагировал Шмыга. – Орлов – он сейчас у нас за главного – позвонил Берии и сказал, что капитан Донцов необходим для проведения важных внешних операций. Вот и поступила команда, чтобы тебя оставили в покое. Да и так тебе вряд ли что-нибудь предъявили бы. Дело Берзина закрыто. В НКВД просто подчищают бумажные хвосты.
– Почему капитан? – Алексей с трудом осмыслил неожиданную новость.
– Тебе присвоено очередное воинское звание. Ничего особенного. Можем и за это выпить. – Шмыга произнес последнюю фразу небрежным тоном, как нечто попутное, само собой разумеющееся. – У твоего подразделения уже давно новый командир. На днях состоялось совещание на высоком компетентном уровне. Там было принято решение подобрать агентов из офицеров для внедрения во франкистскую Испанию. Ты подходишь по всем статьям, хорошо владеешь испанским, знаешь местные обычаи, имеешь обширные связи в различных кругах. Да и остановиться у тебя есть где. – Шмыга весело подмигнул собеседнику. – Вот такие дела. Теперь ты у нас будешь политическим беженцем, который ненавидит коммунистов и жаждет включиться в непримиримую борьбу с ними. Когда в Испании все более или менее успокоится, мы тебе устроим переброску через Алжир. До этого тебе предстоит пройти подготовительные курсы. Короче, три дня на отдых, потом прибудешь в управление, напишешь отчет о своих испанских похождениях, начнешь учиться и еще раз учиться, как завещал великий Ленин.
– А почему нас не эвакуировали, как многих других? По какой причине не было дано такой команды? Ты же обещал разобраться, – Донцов с укором посмотрел на Шмыгу.
– Я подавал соответствующий рапорт, но у нас сейчас такая свистопляска в кадрах, руководители ведомства меняются как перчатки. Видимо, затеряли, тем более что ты был направлен в Испанию по запросу Берзина. Дальше объяснять?
– Не надо. Еще один вопрос. – Донцов слегка замешкался. – Следователь даже не заикнулся по поводу взрыва того склада, из-за которого я отправился в Испанию. На меня было заведено уголовное дело?
– Да не было никакого дела, и не предполагалось его заводить, – без тени смущения проговорил Шмыга. – Нужно было послать несколько опытных офицеров для организации диверсионного отряда. Без веских оснований ты сам не согласился бы. Проводить тебя официальным приказом через твое начальство было затруднительно. Никто ценными кадрами не разбрасывается. Да и подобную информацию светить не хотелось в связи с европейскими договоренностями. А тут доброволец. Ты жалеешь, что так получилось?
– Трудно сказать, – задумчиво ответил Алексей. – Скорее всего, нет.
Когда Шмыга ушел, Донцов долго переваривал полученную информацию, оценивал перспективы.
У него в голове периодически всплывали пророческие слова Альбы, графини де Уэльма:
«Жизнь нас все равно сведет, иначе нет на свете справедливости».
Эпилог
На конверте, в котором лежало это письмо, не было никаких почтовых марок и штемпелей.
Дорогой Алекс!
Я пишу это письмо по-русски потому, что активно изучаю твой родной язык, хочу говорить на нем, когда мы с тобой встретимся, мой любимый.
У нас в Испании жизнь постепенно нормализуется. Моя семья помирилась с Франко, мне вернули асьенду и заплатили компенсацию. У крестьян землю конфисковали и вернули законным владельцам, но мне некогда заниматься хозяйством. Я наняла управляющего, сама живу в Мадриде и совершенствуюсь в медицине, а ведь хотела пойти по дипломатической линии. Пребывание в нашем отряде сильно изменило мои взгляды на жизнь и на профессию.
Мигель пошел на государственную службу, я думаю, по прежней специальности. Дамиан вернулся в корриду, выступает по всей Испании, приобрел большую популярность. Недавно я побывала на арене, так он меня посадил на почетное гостевое место.
Ну что тебе еще написать? Я тебя помню, люблю и надеюсь на скорую встречу.
Твоя Альба