Испанские братья. Часть 1

Глава IV. Алькала-Де-Энарес

Верните мне утро, его бурную свежесть!

Его печаль, его радость не сравнятся с закатом.

(Моор)

Редко случается, чтобы семь лет в жизни человека не приносили с собой более или менее значительных событий. Но каковы бы они ни были — богаты событиями или нет, те годы, что превращают детей в мужчин, сами по себе очень значительны. Три года из этих семи лет Хуан и Карлос провели на своей родине в горном замке, следующие четыре — в университете Алькалы, или как его ещё называли — Комплютум. Для младшего брата, который должен был посвятить себя церкви, университетское образование было необходимым. Что старший, будущий солдат, имел эту возможность, зависело от обстоятельств. Несмотря на то, что его опекун дон Мануэль Альварес был существом крайне эгоистичным, в его душе не совсем угасло уважение к памяти потерянного брата, последним известием от которого было: «Позаботься о хорошем воспитании моего сына». Кроме того, оставить Хуана с его горячим характером на всё время, которое оставалось до его вступления в армию в печальной пустыне в обществе Диего и Долорес, да ещё и с конём и охотничьими псами в придачу, было просто немыслимо. Пусть лучше испытает себя в Алькале, где его не будут принуждать к серьёзным занятиям, и пусть развлекается, как хочет, соблюдая единственное поставленное ему условие — не делать долгов. Учёба в университете принесла ему немало пользы, хотя он и не стяжал лавров и не достиг даже низшей учёной степени. Фра Себастьян научил его читать и писать, и даже протянул его сквозь пресс латинской грамматики, от которой он едва ли хоть что-нибудь запомнил. Заставить его учиться смогла, пожалуй, только строгость или, верней сказать, жестокость, но, чтобы применять такие методы воспитания, фра Себастьян был слишком нерешителен, а может быть, и слишком умён, но в то же время ему и не приходило в голову заинтересовать мальчика изучаемыми науками.

В Алькале же у Хуана возник интерес к учёбе. Конечно, его мало интересовал учебный курс, но зато в университетской библиотеке были все книги, написанные на его родном языке, а их во времена расцвета испанской литературы было написано немало. Он начал с посвящённых истории его родины стихов и романов, и прочёл их все до единого. Читал исторические и научные труды, не отвергая ничего, кроме, пожалуй, теологии. С особым вниманием он читал то, что относилось к Новому Свету, куда он мечтал однажды попасть. Он старательно посещал лекции, даже выучил латынь, чтобы иметь возможность читать то, что имелось только на этом языке. Таким образом, к концу четвёртого года обучения он почерпнул массу полезных знаний, из которых особенно ценным было умение устно и письменно излагать свои мысли на чистейшем кастильском наречии.

Шестнадцатый век даёт много примеров таких людей, — немало из них испанцы, — людей большого ума и разностороннего образования, которые, посвятив себя военному ремеслу, тем не менее, владели пером не хуже, чем мечом. Они не только совершали подвиги, но и описывали их потом с большой наглядностью.

Среди знакомых Хуана любили, ибо гордость его никого не оскорбляла, а горячий темперамент уравновешивался добротой. За всё время пребывания в Алькале он трижды дрался на дуэли. Одна дуэль состоялась потому, что надо было наказать студента, который назвал его брата «донной Шарлоттой», две другие — из-за того, что ему делали двусмысленные намёки о прошлом его отца. Ещё он поколотил студента, который казался ему слишком низкого происхождения для того, чтобы удостоить его вызова на дуэль, только за то, что тот, когда Карлос получил приз на диспуте, заявил: «Дон Карлос Альварес соединяет в себе гения и трудолюбие, как и подобает тому, кто является сыном собственных добродетелей». Позднее, когда этот студент должен был покинуть университет из-за своей бедности, Хуан тайно пробрался в его комнату и положил ему в молитвенник четыре золотых дуката, без которых ему самому было очень трудно обойтись.

С гораздо большими внешними успехами, но и с большими потерями для души протекала учёба в университете для Карлоса. Почти все свои дни и многие ночи он проводил за чтением научных трудов весьма сомнительной школы. Его неиспорченный юный дух, как свежая вода в пустыне, изливался на все пункты и параграфы схоластической теологии (которая на деле не что иное, как плохая метафизика) и неизбежным следствием этого было то, что он запутался в сети каверзных утверждений и оказался в тупике.

Изучение Карлосом казуистики имело ещё худшие последствия — оно означало в прямом смысле осквернение и унижение. Очень печально с большим трудом делать шаг за шагом по дороге, которая ведёт в никуда, но гораздо хуже, когда на дороге к ногам путника пристаёт грязь.