Испанский поход

– Вы хотите сказать, – начал Федор, подумав немного и припомнив свои старые сомнения, – что Ганнибал не хочет подчиняться сенату Карфагена? Но не сенат ли отправил его воевать в Италию и захватить Рим. И Ганнибал почти сделал это, а если бы ему прислали вовремя подкрепления, то Рим давно бы уже пал.

Сказав это, Федор осекся… подкрепления, которых не было уже так давно. А едва появившись на Сицилии, они не спешили переправляться в Италию, да и командир у них был новый, Аравад, а не Ганнибал, так и не дождавшийся обещанного. Вывод напрашивался сам собой.

– Сенат не хочет, чтобы Ганнибал взял Рим? – пробормотал совершенно уничтоженный Федор. – Но почему? Разве у него есть какие-то опасения, что…

Магон молчал, попивая вино и продолжая смотреть в лицо Федора исподлобья, словно изучая его мысли.

– Власть над миром, Федор, очень опасная вещь, – медленно, словно обдумывая каждое слово, начал откровенничать седовласый сенатор, – а Ганнибалу и его семье, по сути, принадлежит уже полмира. Половина того самого мира, который должен принадлежать всем гражданам Карфагена, а не только тем, кто поддерживает Баркидов.

Магон поставил пустую чашу на столик и закинул в рот засахаренную дольку персика, подцепив ее пальцами из вазы.

– О том, что после взятия Рима Ганнибал повернет свои войска против самого Карфагена и чернь поддержит его, – продолжил он спокойно, словно речь шла о сущих пустяках, – я стал догадываться уже давно. Но до последнего времени не верил Ганнону, старому врагу семьи Баркидов, поддерживая Ганнибала, нашего лучшего полководца. Ведь мы одерживали одну победу за другой.

Магон все же немного разволновался, заговорив об этом, и встал, начав прохаживаться по кабинету. Несколько раз он даже поворачивался к Федору спиной. Но тот был так заворожен услышанным, что давно позабыл об открытой двери на террасу.

– Однако веские доказательства от Ганнона я получил совсем недавно, – сказал Магон, обернувшись.

– Ганнон поддерживает связь с римлянами, Ганнон – предатель! – не выдержал Федор, вновь услышав это ненавистное имя. И резким движением выдернув из-под кирасы чудом сохранившиеся там монеты с совой, бросил их на стол. – Вы не должны верить ему. Это он убил вашего человека в Лилибее. И едва не убил меня, подослав своих людей.

– Что еще ты об этом знаешь? – удивился сенатор, заметив блеснувшие монеты заговорщиков с просверленными отверстиями. – Я опять недооценил тебя.

– Это он хотел, чтобы пал Тарракон, подослав туда своего помощника, советника Асто. Я сам видел, как Сципион беседовал с ним, и едва не захватил предателя! Ганнон вредит нам, он хочет, чтобы римляне победили.

– Да советник рассказывал нам о том, что едва не был пленен одним очень бойким офицером, – заметил на это Магон, – значит, это ты едва не пленил советника Асто и не убил самого Сципиона. Ты ловок, Федор. Очень ловок. Но, повторяю, ты уже очень долго воюешь против Карфагена.

– Рассказывал.. – пробормотал в растерянности Чайка, отставив чашу с вином и заерзав в своем кресле, – значит, вы… заодно с Ганноном? Значит…

– Это значит, что власть должна избавиться от реальной угрозы, происходящей от того, кто хочет видеть себя тираном, – прошипел Магон, теряя хладнокровие и наклоняясь к Чайке, все еще сидевшему в кресле. – Это значит, что сенат принял решение, не поднимая шума, что будет вредно для народа, который его тоже обожает, отозвать Ганнибала из Италии. И тогда он отказался подчиниться, показав свое истинное лицо.

– Отказался?.. – повторил Чайка.

– Да, отказался, – повторил старик, едва ли не брызжа слюной, – конечно, найдя благовидный предлог, чтобы потянуть время. Но кто в это поверит? И когда ты плыл в Испанию с планом нападения армии его брата на метрополию – сам он не может этого сделать, пока не возьмет Рим, – Ганнибал уже арестовал Аравада и всех его командиров. И вот тогда сенат единодушно принял решение тайно поддержать римлян, поскольку только они могут сейчас удержать Ганнибала в пределах Италии и связать его по рукам на других фронтах. И если раньше противодействие Ганнибалу происходило только благодаря Ганнону, оказавшемуся дальновиднее всех, то теперь этот план поддерживают все сенаторы.

– Но Рим окружен, ему осталось недолго, – пролепетал уничтоженный этой информацией Федор, пытаясь как-то защититься, – а скифы и македонцы помогут ему довершить дело. Ведь вы сами отправляли меня к царю скифов с письмом…

– Тогда я еще верил, что Ганнибал может остановиться, – отрезал сенатор, беря себя в руки и вновь опускаясь в массивное кресло, – а теперь уже нет. Выбор сделан. Скифы ему не помогут, объединенные армии греческих полисов, действуя заодно с римлянами, ударили скифам в тыл. Иллур завязнет там надолго. И, хотя я этого ему не приказывал, такие события нам только на руку. А войска Филиппа уже переправились обратно в Грецию. Едва пожар заполыхал недалеко от дома, царь Македонии позабыл о своем договоре с Ганнибалом.

– Вы можете приказывать Иллуру, царю скифов? – Глаза Федора вновь полезли на лоб, слишком много удивительных фактов он узнал за этот вечер.