Испанский садовник. Древо Иуды

В кабине универсала Мори включил обогрев на полную мощность, но не успели они отъехать подальше, как он заметил, что Уилли дрожит. Он хотел остановиться и предложить свое пальто, но, хотя святой Франциск Ассизский и подал в свое время пример, в данном случае это было бы навязчиво с его стороны. Все же в душе его теплилось сочувствие к Уилли. Одетый чуть ли не в обноски, с сильным тиком и непонятным ознобом, Уилли выглядел странно, чрезвычайно странно, но было в нем что-то настоящее, подлинное, не оставлявшее сомнения в том, что он сильный духом человек. Мори уже начал отождествлять себя с ним и, развернувшись вполоборота, глядя на дорогу одним глазом, сказал:

– Если бы я имел хотя бы приблизительное представление о твоих планах, то сумел бы лучше организовать твое пребывание здесь.

– Одиннадцатого меня ждут в Эдинбурге. Погодите, – задумался Уилли, – это через три дня. Мне нужно поставить перед комитетом несколько серьезных вопросов. А еще прочитать лекцию в «Ашер-холле». Кэти, – добавил он, – следует поехать со мной, она мне поможет и соберет инструменты.

– Неужели обязательно ехать так скоро?! – разочарованно воскликнул Мори. – Я был уверен, что вы пробудете здесь подольше.

– Время поджимает. Мы и в Эдинбурге не задержимся, а почти сразу поедем в Лондон, читая лекции по пути. Я нужен в миссии. Поэтому уже организовал возвращение в Квибу двадцать первого.

– Святые небеса, это раньше, чем мы ожидали, – всего через две недели, даже меньше. А мне так хотелось что-то сделать для тебя здесь.

В глубине сознания у Мори уже зрела идея, как отметить свой отъезд из Шванзее. Он хотел наделать много шума. Никаких тайных побегов, крадучись и на цыпочках, он гордо промарширует под развернутыми знаменами. И теперь, в стрессовой ситуации, эта идея обрела определенность: он устроит прощальный вечер, представит своим друзьям Уилли, объявит о своих планах, после чего Уилли выступит с соответствующей речью – да, это лишь усилит сенсацию.

– Так ты говоришь, что должен прочесть несколько лекций?

– Это так говорится, «лекция», – улыбнулся Уилли, – а на самом деле я просто рассказываю о миссии, главным образом как все начиналось, демонстрируя цветные слайды. Делаю это только для того, чтобы собрать немного денег.

– В таком случае, – тепло подхватил Мори, – почему бы тебе не собрать их здесь? Прочти лекцию завтра в моем доме. Могу обещать тебе существенную отдачу.

– Я не возражаю, – сказал Уилли, задумавшись на секунду. – Оратор из меня никакой. По крайней мере, я постараюсь быть кратким.

– Хорошо, значит, решено.

Они миновали Лахен, оставался последний перегон, но ослепительный горный вид, представший их взорам, не вызвал никаких комментариев у священника. Зато Мори с каждой секундой все больше убеждался, что его спутник, забившись в угол, страдает от нового приступа озноба, несмотря на то что в салоне было чрезмерно тепло. Бросив на мгновение следить за дорогой, Мори повернулся и перехватил виноватый взгляд чересчур блестящих глаз.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал Уилли. – Я еще в самолете почувствовал, что накатывает. Всего лишь небольшой приступ лихорадки.

Скосив глаза на дорогу, Мори протянул руку и нащупал костлявые пальцы Уилли. Они были сухие и горячие.

– Святые небеса, да у тебя температура. Как приедем, сразу ляжешь в постель.

Воспользовавшись передышкой в приступе, Уилли улыбнулся.

– Если бы я ложился каждый раз, когда у меня поднимается температура, то я вообще не вылезал бы из постели.

– Что у тебя? – спросил Мори, помолчав немного. – Малярия?

– Может быть, и малярия. Но у меня внутри засело столько всякой заразы – амебы, кокки, трипаносомы и другие, – что ничего не известно.

– Неужели действительно трипаносомы?

– Ну да, так что у меня была сонная болезнь. Вот тогда я по-настоящему отоспался.

– Остановимся у аптеки, купим тебе хотя бы хинина.

– Спасибо, Дэвид, вы добрый друг. Однако я так долго сидел на хининовой диете, что он перестал действовать. Я иногда принимаю акрихин и палудрин, хотя на самом деле лучше оставить эту заразу в покое, она сама разберется между собой. Если ничего не принимать, различные штаммы начинают противоборство и отправляют друг друга в нокаут.

Боже правый, подумал Мори, хмуро глядя на дорогу, да этот человек – герой или святой; если нет, то, значит, он немного не в себе.

К этому времени они добрались до Шванзее, и, повернув у озера на холм, на извилистую аллею из акаций, Мори подкатил к своему дому. С крыльца быстро сбежала Кэти – она больше часа ждала, не послышится ли шум мотора.

Глядя на встречу дяди и племянницы, Мори почувствовал укол ревности, столько любви было в этих двух родных людях. Но он повел себя как мужчина, тут же отмел недостойное чувство – Кэти, как он хорошо знал, принадлежала только ему. Он многозначительно ей улыбнулся.

– Покажи Уилли его комнату, дорогая. Уверен, вам многое нужно сказать друг другу.