Испанский садовник. Древо Иуды

В аэропорту Цюриха, расхаживая между цветочным прилавком и газетным киоском перед выходом из таможни, Мори сделал глубокий вдох, выкатив грудь колесом, – его переполняла радость жизни. Новое чувство оказалось таким безудержным, что он невольно заулыбался, и это была гордая улыбка. Он и прежде, бывало, приходил в восторг от самого себя, но ни разу с такой силой, как сейчас. Он видел, как приземлился самолет, так что до появления Уилли оставалось не более нескольких минут. Он не скрывал от себя, что волнуется, и по этой причине, помимо прочих, уговорил Кэти остаться дома, объяснив, что при ее эмоциональности будет лучше, если встреча с дядей произойдет без посторонних глаз. В любом случае она все еще была на взводе, не успокоилась. Перед отъездом в аэропорт он заглянул в ее комнату и встревожился, увидев, что она стоит на коленях и кается. Он, конечно, уважал ее чувствительные переживания, но надеялся, что они скоро пройдут. И если он сам терзался некими угрызениями, то его поддерживала мысль, что наконец он встал на путь, который так долго искал, принял важное решение, подарившее ему цель в жизни, и вскоре познает радость энергичной деятельности, восторг энтузиазма и душевный покой от сознания выполненного долга. Поднявшись чуть свет, он расправил плечи и приготовился к предстоящей задаче. Заказал по телефону новейшие медицинские труды, разослал запросы на тропическое оборудование, продумал, как урегулировать финансовые дела. Оглядываясь назад, он вспоминал прошлую жизнь: ее пустота и ложь заставляли его испытывать стыд и скорбное презрение к самому себе. Зато перспективы полностью его оправдывали, наполняя радостным ожиданием духовного возрождения и вечной любви.

Он резко остановился. Таможенная проверка подошла к концу, пассажиры лайнера, вылетевшего из Луанды с посадкой в Лиссабоне, проходили гуськом через стеклянные двери, и в конце очереди шел высокий, сутулый, изнуренный человек, неся небольшую летную сумку на молнии. На нем была темная рубашка с открытым воротом, тонкий военный костюм цвета хаки и куртка с накладными карманами по моде военного времени. Он шел без шляпы, его выгоревшие на солнце волосы были того же блеклого желтого цвета, что и лицо, морщинистое и осунувшееся. Но глаза, хотя и провалившиеся в орбитах, горели почти неестественным блеском и смотрели молодо. Поймав его взгляд через толпу, Мори сразу безошибочно понял, что перед ним Уилли.

Они обменялись рукопожатием. Затем, к облегчению Мори – ибо, несмотря на вновь обретенную веру в самого себя, на него вдруг нахлынула паника, – Уилли улыбнулся.

– Вы узнали меня, – сказал он. – А я тоже вас узнал.

– Чудесно снова увидеть тебя. Кэти ждет дома. Как прошел полет? Вас кормили? – Мори почти захлебывался от возбуждения – так много ему хотелось сказать, объяснить, и все на одном дыхании.

От обеда Уилли отказался, но заметил, что с удовольствием выпил бы чашечку кофе.

– А то здесь как-то холодно, – признался он.

Неудивительно, подумал Мори. Без пальто, без теплых вещей. Вслух же он произнес:

– Мы отправимся сразу же, как вынесут багаж.

– Вещи со мной. – Уилли показал на синюю сумку. – Здесь все, что мне нужно. Несколько рубашек и пачка цветных слайдов. Вы же знаете, я ненадолго.

В кафе под рестораном им принесли две дымящиеся чашки. Пока Уилли потягивал кофе, Мори собрался с силами, хотя ему было нелегко.

– Я хочу все тебе объяснить, Уилли… надеясь на твое прощение. Это длинная трагическая история, но, возможно, ты все-таки выслушаешь, ибо у нее, как я смею полагать, хороший финал. Видишь ли, когда я…

– Не надо, – сказал Уилли, устремив на собеседника усталый взгляд. – Все давно прошло и забыто. Люди не должны судить друг друга. Я получил вашу телеграмму и письмо Кэти. Поэтому больше ни слова.

На Мори накатила огромная теплая волна благодарности, оставив его без слов. В полном молчании он сидел и смотрел, как Уилли, не выпуская горячую чашку из рук, пьет маленькими глотками. Если тело священника казалось иссохшим, то еще меньше плоти было на его руках; пальцы, державшие чашку, были как у скелета. Мори также заметил у него сильный тик, периодически вынуждавший Уилли дергать головой вбок, выставляя на обозрение шрам, доходящий до гортани.

– Вижу, вы заметили мою царапину. – Уилли перехватил его взгляд. – Один из моих стариков был в прошлом профессиональным метателем копья. Теперь он у меня главный помощник. Рана затянулась и в общем меня не беспокоит, хотя время от времени я теряю голос. Но оно того стоило.

Священник говорил так естественно и беззаботно, что произвел еще большее впечатление на Мори, который многое бы сейчас дал, чтобы рассказать о своем намерении, буквально обжигавшем его изнутри. Но нет, Кэти сама захотела объявить эту сенсацию, дополнив ее новостью об их женитьбе, поэтому он, помня о своем самопожертвовании, сдержался, сказав лишь:

– Если ты готов, мы можем немедленно отправиться в путь.