Испанский сапог. Нам есть чем удивить друг друга

— Естественно предположить, что это было нужно Сатрапу и его людям, которые готовили его побег из Испании в случае выхода под залог. Испанская полиция так и предположила. Сейчас они просто в бешенстве, потому что гибель соотечественницы им не простят. Мне с огромным трудом удалось уговорить их, чтобы они позволили мне встретиться с вами. Встретиться, чтобы убедить в необходимости рассказать, где сейчас находится журналистка. Это единственная возможность облегчить вашу участь. Единственная и последняя.

На глазах Красавина проступили слезы. Он вдруг зарыдал.

— Но я не знаю! Я не имею к этому никакого отношения!.. Помогите мне! Спасите меня!.. Ведь я ни в чем не виноват.

Ледников смотрел на него без всякой жалости. Сколько он уже видел таких, как Красавин, юристов, бизнесменов, журналистов, следователей, решивших, что они вполне могут пойти на сделку с уголовниками и спрятать все концы в воду. Но расплата всегда наступала. И чаще даже не потому, что правда выходила наружу, а потому, что их заставляли платить по полной те, кому они продались.

— Значит, вы мне ничего не скажете?

Красавин всхлипнул:

— Мне нечего сказать, поймите! Нечего!..

— Ну, что ж, тогда подождите немного и за вами пожалуют.

Ледников встал, потянулся и направился к выходу. Открыл дверь. На минуту задержался в дверном проеме. Выразительно посмотрел на Красавина и сказал:

— Не беспокойтесь, ждать долго не придется — вас возьмут прямо сейчас.

На Красавина было жалко смотреть. Но Ледников холодно добавил:

— А что касается того, в чем вы виноваты, а в чем нет… Надо было понимать, что, как только вы согласились участвовать в делах такого персонажа, как Сатрап, возможность подобного развития событий стала практически неизбежной. Уже тогда все было решено.

Выслушав его рассказ, отец хмуро сказал:

— Самое разумное, что ты можешь предпринять, — ближайшим рейсом улететь в Москву.

— Но ты же понимаешь, я не могу это сделать. Женщина пришла ко мне за помощью и после этого пропала. Я не могу после этого скрыться, как напуганный щенок. Да и испанцы тогда получат право считать, что я в чем-то виноват. Отец хмуро молчал. Ледников знал, что он прекрасно понимает его.

— И что же ты намерен делать? — наконец, спросил отец.

— Думать. Кое-что в этой истории меня смущает. И сильно.

— Например?

— Например, у меня сложилось впечатление, что ни Телиани, ни Красавин к похищению не причастны.

— Ты им поверил? — удивился отец.

— Дело не только в этом. Если мыслить хоть немного спокойно и трезво, это похищение совершенно не на руку самому Сатрапу. Еще день-другой, и газеты взорвутся. Русская мафия похищает испанскую журналистку!.. Это будет тот еще тарарам. А подозрения, разумеется, падут на Сатрапа. И тогда мало ему не покажется… Все его уверения о добропорядочности летят к чертям. И ожидать снисхождения суда ему не придется. Наоборот, суд только ожесточится.

— И что же получается?

— Если исключить какие-то личные мотивы, то… Мы живем в эпоху поголовных провокаций. Вполне можно предположить — похитить Нурию могли именно с целью поднять скандал вокруг Сатрапа.

— Чтобы помешать ему выйти из тюрьмы?

— Например.

— Мудреная комбинация для обыкновенных бандитов, — не спешил соглашаться отец.

— Да в том-то и дело, что мы имеем дело не с обыкновенными бандитами. Тут чувствуются люди тонкие, мыслящие…

— Ну, допустим… Но может быть и другой вариант. Другие мотивы… Ты о них думал?

— Думал. Уже давно идет грызня вокруг оставшихся без присмотра хозяина владений Сатрапа. На его охране сидел Красавин. С помощью провокации, связанной с похищением Нурии, легко подставляется и он…. Подставляется — и выводится из дела.

— Неплохо задумано, — признал отец. — А что ты можешь сделать в такой ситуации? Не забывай, ты в чужой стране, у тебя нет никаких полномочий, тебя в любой момент могут упрятать в тюрьму как какого-нибудь яхтсмена.

— Я могу думать и сопоставлять данные. В конце концов, мы с тобой знаем о прошлом Сатрапа куда больше испанских судей и полицейских. И к тому же знаем, как он делал свои дела. Как и главное — с кем. Надо разгадать, кто стоит за похищением, а дальше испанцы разберутся сами. Сеньор Рамон шутить не будет.

Отец встал, прошелся по комнате.

— Ну, хорошо. Давай прикинем, что к чему… А ты мог бы узнать, какую информацию журналистка раздобыла в Москве?

— Попробую. Хотя…

— Что?

— Думаю, дело в этом. Тут весь расчет не на саму информацию, а на скандал, который поднимется вокруг самого факта похищения.

— Пожалуй, ты прав. Только матери ничего не говори, — сказал отец. — Пусть отдыхает.

— Об этом ты мог и не предупреждать.

— Да, кстати. Не хотел к тебе лезть с воспоминаниями о прошлом, но…