Испанский сон

– Может быть… в качестве какого-то заслона для души… островка стабильности посреди беспокойного мира…

Филипп усовестился.

– Если это так уж важно, я откажусь, – грустновато улыбнулся Вальд, – но сдается мне, это вовсе не важно… Присядем?

И Вальд сел на грязноватый пол пустой комнаты.

– Мне кажется, – сказал Вальд, – этой суетой мы просто стараемся прикрыть чувство страха и неуверенности, не выпустить его из глубины души… С нами происходят чудеса – ты разве не замечаешь? Мы не говорим об этом – боимся говорить, думаю я. Раньше была спокойная, нищая жизнь без всяких чудес; потом она оживилась, дала нам выбраться из нищеты – но все равно мы не надеялись ни на кого, кроме себя, делали все сами. А теперь… Надолго ли? И бесплатно ли?

– Что ж, – сказал Филипп, присаживаясь рядом с партнером, – не думай, что я не задаю себе этих вопросов; но откуда такой фатализм? Может, мы заслужили эти чудеса! В конце концов, что такое чудо? Это просто короткий путь, движение через гипер-пространство. Придумали ковер-самолет – через тысячу лет он стал реальностью. К Гамлету является призрак отца для сообщения, заменяющего собой кропотливую криминалистическую экспертизу. Ты видишь: любое чудо, которое может измыслить человек в рамках своего воображения – лишь способ сократить расход ресурсов. Дальше в действие вступают элементарные статистические закономерности… Может быть, эти происходящие сейчас с нами так называемые чудеса – не более чем своеобразная компенсация ресурсов, бездарно и не по нашей вине растраченных нами во времена нашей молодости?

– Не спорю, – вздохнул Вальд, – это глубокие мысли; что-то похожее приходило в голову и мне. Однако ты сам сказал – может быть. А может, и нет. И что, если нет? Ты говоришь, Бог рассчитывается с нами за долготерпение; а если Он, наоборот, выдает нам аванс?

– Ты дерзнешь интерпретировать промысл Божий? – сощурившись, спросил Филипп.

– Отнюдь; это была бы гордыня и суета сует.

– В таком случае единственный путь – молиться…

– Что я и делаю, – сказал Вальд.

– Ты не дослушал; я говорю: молиться, а самим не плошать. Чем был бы Гамлет, если бы не предпринял по инструкциям призрака вполне конкретных действий?

– Да, но в итоге это кончилось плохо.

– Не цепляйся за второстепенное.

– Как знать, – сказал Вальд, – второстепенное ли это! Даже те наивные чудеса, что творила золотая рыбка, плохо кончились… а если говорить о чудесах классических, библейских, то ни одно из них людям впрок не пошло. Поневоле думаешь: уж не дьявольские ли это козни?

– Богохульствуешь, – предположил Филипп.

– Miserere mei, Deus, – пробормотал Вальд. – Я тебе не говорил? Вчера наконец принесли рекомендации консультантов по банку.

– Ты смотрел?

– До поздней ночи, – как бы вспомнив об этом, Вальд сладко зевнул. – Короче, жопа.

– У нас так и нет нормального финдиректора.

– Любишь ты все переложить на других… То тебе дизайнер, то финдиректор…

– Да, – сказал Филипп, – я люблю, чтобы работой занимались профессионалы.

– В таком случае я, как управленец-любитель и деквалифицированный инженер, должен сдать дела и пойти в подмастерья к Гонсалесу.

– Он тебя не возьмет, – хмыкнул Филипп.

– Ну, если бы ты замолвил словечко…

– Ты думаешь, я бы замолвил?

– А то нет. Остановка за малым: кому сдать дела? Они предлагают вдуть в банк полтора миллиона.

– Хм.

– Вот тебе и хм. Якобы тогда все оживет.

– То есть, мы должны показать, что у нас есть эти полтора миллиона.

– Не знаю. Может, оформить это как западный кредит, депозит… я еще с Х. не советовался.

– Раз ты уже думаешь о том, как это оформить, – заметил Филипп, – значит, в тебе зреет решение.

– Это от безнадеги, – уныло сказал Вальд. – Кстати, если выкатить деньги, то это здание фактически перейдет в нашу собственность; сейчас оно в залоге у банка.

– Ага! – саркастически воскликнул Филипп. – Вот, значит, почему ты хочешь набить кабинет завитушками!

– Ну, давай как-нибудь сговоримся, – миролюбиво предложил Вальд. – Ну пожалуйста, Фил… о чем спорим! смешно, ей-Богу… Душа не лежит к этим холодным пространствам – можешь понять? Я буду среди них ощущать себя червем, инородным элементом… никакой творческой активности не проявлю.

– Ну, что с тобой делать? – воскликнул Филипп с досадой и, как бы подыскивая аргументы для собственного успокоения, уже более мягким тоном продолжал: – Отказать тебе я не могу; тем самым я подавил бы твою индивидуальность… а эта манера душевно заставлять собеседника сделать то, чего он не хочет, может, и есть твое самое сильное деловое качество. Только не говори мне, – добавил он недовольно, – что таков промысл Божий; это был бы уже перебор.

– Спасибо тебе от души, партнер, – широко улыбнулся Вальд, – я как чувствовал, что ты согласишься.

– Вальд, – сказал Филипп грозно, – молчи.

* * *

Вероятно, и впрямь было что-то общее между такими на первый взгляд разными и вовсе не знакомыми друг с другом людьми, как адвокат Корней и князь Георгий, потому что последний очень быстро привязался к Марине всей душой и позволял ей значительно больше того, что следовало бы по регламенту.