Испанский сон

– Я целую тебя.

– Я тоже. Вальд?

– Ась?

– А как будет уменьшительное от Вальда?

– Тебе не повезло, девочка; это уже уменьшительное.

– А тогда как полное?

– Вальдемар.

– Ух ты!

– Мне тоже нравится. Так я целую тебя еще раз.

– Я тоже, Вальдемар, Вальд. Ведь у тебя вечер?

– И поздний притом.

– Ты дома?

– Я в уютной постельке… вот только без тебя.

– Да. Спокойной ночи.

– Я люблю тебя, Сьё.

– Я тебя тоже. Я буду ждать звонка.

* * *

Любимая! Если бы Вы не начали некоторое время назад столь стремительно расширять границы нашего мира, вряд ли я решился бы написать Вам о своих сегодняшних новостях. Но они для меня удивительны. Так как Вы уже ввели к нам не только наших маленьких, но и некоторых больших, позволю-ка себе и я то же. Надеюсь, Вы отнесетесь к этому со столь же спокойным и полным пониманием, какое проявил и я в отношении Вашей звездочки, девочки Маши; а сейчас речь пойдет о моей жене.

Вы и сами когда-то просили меня рассказать о ней кое-что… однако сегодня – даже не о ней самой, а о ее отражении, о проекции в моем сердце. (Но и девочка Маша была важна Вам – а значит, и мне – не как таковая, а через свое отражение в Вашей душе, ведь верно?) Перечитайте то немногое, что я Вам писал о своей жене; до сего дня я не мог бы ничего к этому добавить.

Но сейчас ситуация выглядит уже не совсем так. Здесь я должен изрядно отвлечься и припомнить еще один ранее изученный нами вопрос. Я говорю о хождении без трусов в джинсах; если помните, я подробно живописал прелести такого хождения и обосновал предпочтительность темных джинсов, на что Вы, с заставившей меня умилиться нежной заботой, но также и со свойственной Вам практичностью, воспретили мне ходить без трусов в холодное время.

Без стыда Вам признаюсь, что зимой я (как, впрочем, и большинство мужчин средней полосы России) надеваю под брюки кальсоны или даже более плотный спортивный трикотаж. Эти вещи – неизбежное зло нашего климата, но тем приятнее последующее освобождение от них. Когда именно? Здесь у каждого правда своя; лично я напялил джинсы на голое, едва миновали морозы – в этом году, если помните, был весьма теплый февраль. Я не стал докладывать Вам об этом, так как мы обсуждали в то время проблемы ничуть не менее значительные. Как и всегда.

Однако в марте сильно похолодало, и я оказался перед сложным выбором. Снова кальсоны или хотя бы трусы? Но я только-только успел вкусить телесной радости; член мой так не хотел снова в матерчатые тиски! Право же, лишить его выстраданной привилегии свободно болтаться внутри штанов было бы слишком жестоко. А не надеть ничего – значило, дорогая, нарушить Ваш благоразумный приказ.