Испанский сон

Царевич забрался рукой под мантию и извлек оттуда маленький, очень красивый, сверкающий меч. Началась присяга. Фигуры в голубом подходили к отроку, опускались на колено, произносили свои слова, всякий раз в чем-то новые, и тихо, умиротворенно выходили из зала. Очередь Марины была одной из последних.

Собственно, последней была очередь всего высшего ранга; из первого ряда Марина пошла присягать самая первая. Она очень волновалась. Может быть, как-нибудь потом, думала она, я обрету в отношениях с его высочеством ту же непринужденную легкость, с какой мне довелось провести с ним не менее двух часов… а пока что мне даже труднее, чем всем остальным, так как они видят его царевичем изначально… не то что я… С этими мыслями она подошла к границе круга и преклонила на этой границе колено, как и все ее предшественники.

– Ваше высочество, – сказала она просто, радуясь звуку своего усиленного голоса, – я Мария. Всем телом и всей душою клянусь быть вам верной до гробовой доски. Все.

И она поцеловала благосклонно протянутую руку и ощутила на своем плече легкий удар меча.

– Принимаю твою клятву, Мария, – сказал отрок. – Ты мой друг; я твой друг.

И он незаметно и озорно подмигнул ей, отчего ее сердце возликовало.

– Благодарю вас, ваше высочество, – сказала она, поднялась, опустила глаза и тихонько, опять-таки как ее предшественники, вышла из зала.

Наверху – точнее, в другом зале, значительно большем размерами и расположенном значительно выше – уже был накрыт большущий праздничный стол. Марина с удовольствием заметила, что никто или почти никто из бывших на собрании не ушел. Десятки людей в голубых мантиях вели себя теперь более непринужденно, делились служебными и личными проблемами и громко смеялись, рассказывая друг другу свежие анекдоты. Жаль, что среди офицеров Ордена так мало женщин, подумала Марина. Что ж, утешила себя она, в конце концов это не царский двор; уж там-то позаботимся, чтобы у каждого было по паре. Она подумала, что пора бы записывать дела, назначенные ею на будущее.

И, конечно, обратить внимание его величества на пренебрежение ритуалом. Она не осмелилась сказать князю, как глубоко ее уязвило решение комиссии, возглавляемой им – ведь она была в числе тех, кто настаивал на подробном регламенте церемонии, чем немало удивила князя. «Ты вечно нарушаешь регламент, – сказал тогда князь, – большего нарушителя во всем Ордене не сыскать. И ты хочешь деталировки?» – «Поймите, ваше сиятельство, – отвечала она, – одно дело текущие заботы, а совсем другое – событие, внушенное Духом Живым…» – «Не смей так говорить! Все здесь внушено Духом Живым». – «Ну и что… Ну и подумаешь… А вот в Испании…» Они тогда едва не поругались.

А ведь эти солдафонские принципы, подумалось ей, могут быть очень живучи. Ведь они запросто перекочуют и в двор. Сейчас это – да, единое целое, думала она, глядя на атласное братство, но что будет, когда царская воля расставит все по своим местам? Одни заслуженно встанут рядом с троном; другие, менее достойные, обидятся, права начнут качать… плести интриги… заговоры… Какой ужас! Но это уже не ритуал – это политика… на то князь, на то службы безопасности и все, что уже существует сейчас… Значит, все же они понадобятся. Какой непростой вопрос! Вот, вот где нужно копать в Испании – изучить, уяснить, систематизировать расстановку сил, сложившихся к смерти Jefe… да! нефть нефтью, банки банками… а власть властью; расстановка сил в самом центре – вот где точность решает все! Она вспомнила формулу от 10 августа -5-го года – константы, исчисленные ею до шестого знака после запятой. Вот оно! Вот как надо работать.

И этикет. Без этикета никак нельзя. Как жаль, что я не дворянка, думала она, приближаясь к месту, отведенному для нее, и ласково улыбаясь в ответ на сыпавшиеся с разных сторон комплименты. Что за авторитет будет у меня при дворе? Однако здесь всего сто человек; а дворян из них менее половины. Почему бы его величеству не удостоить звания всех своих друзей… разумеется ограничившись сегодняшним, первейшим кругом… Во всяком случае, за свою особую заслугу перед ним я-то могла бы рассчитывать… Надо бы разузнать – не предлагал ли король Жанне д’Арк дворянства? Легко было Хуану Карлосу! Наследственный двор… наследственная герольдия…

В трапезной появился его высочество, сопровождаемый князем и членами Совета. Все встали. Мысли Марины немедленно улетучились; она вышла из-за стола, кругом обошла свой стул и низко присела перед шествующими мимо. И увидела краем глаза, что, глядя на нее, именно так поступили многие – поклоны их, разумеется, были мужскими, но они тоже, как и она, обошли свои стулья; те же, кто так и не вышел из-за стола, имели смущенный вид и старались всячески показать, будто что-то им помешало выйти. Может, я не права насчет солдафонских манер, подумала Марина. В следующий раз они выйдут все. Боже, ужаснулась она, я же сама ничего не знаю. Вилки не путать научилась месяц назад. А как Елизавета меняла церемонии? А Петр? А царица Екатерина?

Прорвемся, подумала она, вновь усаживаясь.

* * *