Испанский сон

– Мы отпускаем мальчика, – сказал он, излагая предстоящую процедуру, всем так или иначе уже известную, но для порядка требующую заключительного оглашения. – Он становится здесь в середине. Вы даете команду открыть главный ход. Мальчик свободен. До того, как все остальные будут свободны (кроме командующего, который уходит с нами), мы хотим быть уверены, что ход открыт.

Он помолчал. Никто не сказал ни слова.

– Для этого мы посылаем своего человека отсюда; он сообщает нашим, что вы приказали открыть ход. Все остальные здесь будут ждать, пока он не вернется и не доложит фактическую обстановку. Если ход не открыт, мы считаем – обмен не состоялся; тогда не могу отвечать ни за что. – Он опять покосился на Марию. – Если все в порядке, то есть ход открыт, вы все свободны, то есть идете откуда пришли, – он показал на дверь за депутацией князя, – а командующий с нами сюда. – Он показал на дверь, из которой пришла его депутация.

– Неверно, – сказал князь. – Мы сошлись на том, что вы узнаете о сдаче хода по телефону.

– Не получается.

– Почему?

– Слишком много вопросов задаете.

– В таком случае, – сказал князь, – пусть все мои люди покинут бункер прямо сейчас, кроме дамы и двоих, которые уйдут с дамой и мальчиком.

– Зачем?

– Я не желаю отвечать на ваш вопрос.

– Ну что вы за люди такие! – с досадой скривился Семенов. – Хорошо; пусть идут.

Князь тепло посмотрел на своих товарищей и жестом указал им на дверь.

– Ваше сиятельство, – тихо сказал один из них, – мы не должны уходить.

– Это приказ, – сказал князь.

Люди вздохнули и, понурившись, вышли один за другим. Княгиня еще не поняла смысл происходящего, но тревоги давно минувших дней и ночей, которые она считала давно похороненными, будто ожили в ней и теперь наполняли ее внутренней дрожью.

– Договорено? – спросил Семенов.

– Да, – бесстрастно сказал князь.

– Держите мальчика, – сказал Семенов и отпустил руку царевича, и Петров тоже отпустил.

Мальчик двинулся медленно и достойно – слишком достойно, подумала Мария, уверенная, что и князь думает о том же самом. Мальчик встал в центре треугольника; княгиня вспомнила, как он стоял в центре круглого зала, когда все присягали ему, и сердце ее в очередной раз сжалось.

Князь сделал звонок и отдал команду.

Все так же медленно мальчик пошел к своим. Князь обнял его. Другие обняли его.

– Петров, – сказал Семенов, – вперед.

Петров отдал под козырек и скрылся за дверью.

Нервозность, в какой-то степени владевшая даже этими выдержанными людьми с начала мероприятия, слегка разрядилась. Князь неожиданно для всех присутствующих достал из кармана сигареты и закурил. Семенов тоже достал какое-то курево и стал спрашивать у своих огоньку. Огоньку не нашлось. Семенов вздохнул и перешел на другую половину бункера.

– Извините, конечно, – сказал он с явным смущением, – огоньку не найдется?

– Вы же видите, что найдется, – сказал князь, – раз я курю. – С этими словами он вынул из кармана зажигалку и не просто протянул ее Семенову, но по правилам элементарной вежливости зажег ее и дал ему прикурить.

– Спасибо, – сказал Семенов и затянулся. – Заодно извините, что с телефоном неувязочка вышла; у нас сейчас не работает телефон.

– Бывает, – безразлично сказал князь.

– Мы починим, – зачем-то сказал Семенов.

Князь промолчал.

– А если я резко вам ответил, – добавил Семенов, – то вы не держите зла. Нервы, знаете ли, на пределе.

Князь несколько смягчился от этих простых слов.

– Хоть мы и враги, – сказал он, – я не питаю против вас личной злобы; может быть, вы читали, например у Льва Толстого, что ругань и мордобитие не в дворянских правилах даже по отношению к врагу.

Ну и зря, подумала при этих словах княгиня.

– Я даже должен сказать, – продолжал князь, – что по достоинству оценил ваше согласие произвести обмен на моей территории. Кроме определенной толики доверия, такой поступок требует изрядного мужества; ведь вряд ли вы так уж уверенно чувствуете себя под землей.

– Э, – махнул рукой Семенов, – все там будем.

Княгине все меньше и меньше нравился этот разговор. Не верь ему, мысленно кричала она своему мужу, это подлый, гадкий человек; с ним нельзя говорить такими словами; с ним вообще нельзя говорить.

– А вы, уважаемая, – внезапно обратился к ней Семенов, – если не секрет, откуда будете родом? Мы с вами не встречались – случайно как-нибудь?

Теперь князь, наконец, насторожился.

– К сожалению, – улыбнулась Мария.

Семенов покачал головой.

– Удивительно похожи бывают люди…

Князь успокоился, видя, что их разговор затух.

– Все-таки, – сказал он, – пока все равно мы здесь поневоле объединены этим томительным ожиданием, не поведаете ли мне в общих чертах, за что вы? каковы ваши ценности, идеалы?.. Независимо от моих убеждений, я хотел бы узнать, за что сражаются мои враги.

– За чистоту, – кратко сказал Семенов.

– Чистоту… простите, чего?

– Всего, – сказал Семенов, – но в первую очередь морали и водки. Загадили все… разрушили, осквернили… Теперь восстанавливать, очищать.

– Странно, – сказал князь. – Я бы мог подписаться под каждым вашим словом; единственное, что я бы водку не ставил в первейший ряд.