Исполнение желаний

Хавьер забрал у нее нож и, прежде чем опустить его в карман, упрятал в кожаный чехол. Луиза в растерянности закружилась.

– В какой стороне дом? Я совсем запуталась.

– Нам сюда.

Он взял ее под руку и повел к тропинке, которую можно было разглядеть уже с трудом – ледяные гранулы укрывали землю.

– Хотя погода и гонит нас домой раньше времени, вы ведь не станете отрицать, что вид весьма живописный.

– Куда живописнее, чем вид пожухлой травы, – согласилась Луиза.

– Это я заказал град, – сказал Хавьер. – Не мог допустить, чтобы мои гости встретили Рождество без намека на снег. Чего бы тогда стоило мое гостеприимство?

– Действительно, разве хороший хозяин допустит, чтобы его гости добирались утром до церкви, не утопая в грязи? И как может хороший хозяин оставить своих арендаторов и слуг без работы на Рождество? Пусть помашут с утра лопатами, расчищая дороги!

Хавьер искоса посмотрел на нее.

– Какого деспота вы только что изобразили. Кроме того, не думаю, что бо#льшая часть моих гостей изъявит желание покинуть свои теплые постели ради утренней службы в церкви.

Луиза оступилась, и граф галантно поддержал ее под локоть.

– С вами все в порядке?

Луиза высвободила руку.

– Да. Я просто не могла предположить, что вы не планировали посещение рождественского богослужения. Моя семья всегда ходит в церковь на Рождество.

– Но вы ведь сами решили провести Рождество не с ними, не так ли?

– Да, решила. – Луиза какое-то время шла молча, обдумывая ответ. – Я думала, что мне следует оставить их на какое-то время одних, не мешать им. Но это не значит, что я готова оставить в прошлом все, что считаю родным и знакомым.

– Гуся на ужин? Омелу и остролист в доме? У нас все это будет.

Под ногами хрустела ледяная крупа, превращающаяся на глазах в жижу. Ледяной дождь хлестал вовсю. В надвинутом на глаза капюшоне Луиза могла смотреть только вперед.

– Я думаю, – решившись, сказала она, – что мне хотелось бы пойти в церковь. Моя тетя, скорее всего, тоже пойдет. В какое время у вас начинается служба?

– Я не знаю, – раздался сбоку голос Хавьера. – Дворецкий вам скажет.

Луиза кивнула. Впереди уже замаячил огнями Клифтон-Холл, еще несколько мгновений, и до них донесся удар гонга – басовитый и звонкий.

– Ну, вот и конец, – пробормотала Луиза.

Даже если они с Алексом не победят, она уже одержала первую победу – сумела сохранить самообладание и не упала в грязь лицом перед гостями. И этот хитроумно добытый ею час наедине с графом она провела с большим удовольствием.

Мисс Оливер все никак не могла забыть тех острых, ни с чем не сравнимых ощущениях, которые испытала, когда Хавьер держал ее на весу. Она все еще чувствовала жар его ладоней и странное подрагивание внизу живота. Хавьер и сейчас был рядом, достаточно близко, чтобы случилось то, что Луиза так живо себе представляла в виде быстро сменяющих друг друга картинок: они останавливаются, поворачиваются друг к другу лицом, его ладони ложатся на талию… Так естественно и просто, словно переворачиваешь страницы книги. И как же будет разворачиваться сюжет?

Она бы привлекла его к себе, если бы он позволил. Она бы сказала ему, что значило для нее покинуть семью на Рождество, участвовать в игре, делать ставки. Она пыталась забыть о страхе и отыскать свой путь.

И как это было бесконечно трудно. И страшно.

Луизе хотелось рассказать Хавьеру все это, если бы он смог ее выслушать. Если бы у нее хватило духу рассказать. Луиза не знала, куда выведет ее эта тропинка, но она знала, что не Клифтон-Холл станет конечным пунктом назначения.

«Каким же путем ты хочешь идти?»

Она остановилась. И, словно они были в одной связке, остановился и Хавьер. Они, словно по команде, повернулись друг к другу лицом.

Алекс взял ее под локоть и привлек к себе.

– Луиза?

– Да, – сказала она, не зная, то ли откликается на свое имя, то ли дает ему разрешение.

Луиза была племянницей леди Ирвинг, разве нет? И она не станет заручаться чьим-либо согласием для того, чтобы разрешить Хавьеру взять то, что он хочет. Взять то, чего хочет она.

В памяти всплыла цитата из трагедии Джозефа Аддисона «Като»: «Женщина, которая размышляет, – пропала». Мисс Оливер не хотела вспоминать эти строки, но привычка подвергать анализу все и вся въелась в ее плоть и кровь, и потому она в мыслях полемизировала с мэтром. Скорее, Луиза сочла бы себя пропащей в том случае, если бы жила не умом, а инстинктами. Если бы этот шаг не был обдуманным, а был бы совершен только по наитию, стал бы он от этого менее значимым?

И потому она взяла Хавьера за руку. Их пальцы переплелись. Луиза видела, как расширились зрачки графа, как разжалась рука, держащая куст омелы, и как тот упал на землю. Освободившаяся рука потянулась к ней. Лицо графа напоминало сейчас лицо Давида, изваянного Микеланджело, – исполненное решимости и тревожного ожидания.

В стремительно надвигающихся сумерках его черты казались резче и жестче. У мужчины с таким лицом невозможно взять то, чего он сам не пожелает отдать.