Исполнение желаний

– С новым годом в новую жизнь. И где найти место лучше? – Луиза улыбалась, но, едва за Джулией закрылась дверь, улыбка сползла с ее лица.

Глупее высказывания не придумаешь. Возвращение в дом, где живет беременная сестра с мужем – бывшим твоим нареченным, трудно назвать достойным началом новой жизни. Но, поскольку Луиза все равно не знала, в каком направлении двигаться, возвращение на знакомую тропинку давало ей одно маленькое преимущество: она знала, что не придется встречать Новый год в одиночестве.

Луиза устроилась поудобнее на подушках, сломала печать и развернула листок. Десятифунтовая банкнота, кружась, словно перышко, упала ей на лицо.

Сопроводительное письмо было таким же коротким, как ее собственное.

«Это не было выдумкой».

Мисс Оливер уставилась на эту строчку, словно то была не строчка, а картина с каким-то скрытым смыслом.

Первое, что ей пришло на ум по прочтению: «Будь ты неладен, Алекс». Потому что чем же все это было, если не выдумкой? Вся его жизнь – одна сплошная фикция.

И это раздражало Луизу. Нет, не раздражало – злило. Потому что Хавьер сам себя загнал в угол, выбрав для себя самую неблагодарную роль. Он читал Данте, интересовался шифрами и стеснялся слабого зрения.

И отрицал все из вышеперечисленного. Как отрицал саму возможность того, что между ними может быть что-то настоящее. А своими десятью фунтами граф отверг даже ее жест если не сочувствия, то понимания.

«Мы сочинили чудный роман», написала Луиза. Эти слова были призваны передать так много всего – сожаление, удовольствие, желание оставить в памяти как приятное воспоминание то, что было между ними…

Но граф не пожелал оставить все, как есть. Он опроверг тот факт, что их короткий «роман» был из области беллетристики. Но как он мог верить в правдивость их взаимных чувств, если прогнал ее, словно провинившуюся служанку?

Напрашивался единственный вывод: для него между ними ничего не было.

Луиза могла бы догадаться, что иного и ждать не стоит. По правде говоря, она знала об этом с самого начала. Ей просто хотелось верить в то, что чудеса случаются. Почему? Потому что она влюбилась в Алекса. В Алекса, которого Хавьер так доблестно скрывал.

Но все это не значило ровным счетом ничего. При всей ее наблюдательности, мисс Оливер проглядела главное: у графа не хватает ни мужества, ни желания, чтобы изменить свою репутацию. И рано или поздно – это лишь вопрос времени – он превратится в человека, которым пока лишь притворяется.

Ей стало плохо при мысли о том, что Хавьер потеряет себя под гнетом бессмысленных ожиданий. Но что она могла сделать? Добавить новые ожидания к уже имеющимся? Луиза скомкала записку. Если бы она могла вышвырнуть ее, как ту ягоду омелы! Но то время, когда Луиза могла притворяться, что граф ей безразличен, что она может использовать его для своего удовольствия или для остроты ощущений, давно прошло. По сути, мисс Оливер никогда не менялась: она оставалась тихой, тревожной и отчаянно жаждущей любви женщиной.

Оказывается, лорд Хавьер ее кое-чему научил. Неважно, что Луиза чувствует. Она наденет маску уверенности и предъявит эту маску миру. Она притворится недосягаемой для обид и оскорблений и со временем превратится в ту, которой пока только притворяется.

Глава двадцать пятая, включающая осложнения от шекспировского провидения

– Принести еще шампанского, милорд?

Хавьер поразмыслил над вопросом дворецкого, окинув взглядом царящий в гостиной хаос. Гости его и так были сильно подшофе.

– Нет, Уиллинг, – решил он. – Если они выпьют еще, их начнет тошнить на ковры, и мне придется искать новую прислугу. Но кое о чем я попрошу.

Отдав распоряжение, Хавьер отпустил дворецкого и углубился в созерцание происходящего в гостиной.

Лорд Везервакс напевал себе под нос, сидя в кресле у камина и размахивая рюмкой, которая уже казалась естественным продолжением его руки.

Джейн с веткой омелы в руке, словно щенок за хозяином, повсюду таскалась за Киркпатриком, словно ста шестидесяти одного поцелуя ей было мало. Киркпатрик, в свою очередь, доблестно изображал Байрона в более респектабельной версии. Каким-то образом – Хавьер догадывался, каким именно – пуговица на жилете барона расстегнулась, что несколько портило впечатление, которое он стремился произвести.

Хавьер улыбнулся, но лишь про себя, хотя байронические потуги Киркпатрика были по-настоящему смешны. Очевидно, под ними скрывалась неуверенность и комплексы, но кто, скажите, не носит маски?

Кстати, о масках: самое время надеть выражение номер три: снисходительный интерес, и подать условный сигнал синьоре. Понимающе кивнув, певица удалилась из гостиной.

И как удалилась! Она постаралась, чтобы ее уход заметили все присутствующие. Вымочив край цветастой шали в шампанском лорда Локвуда, она задела стул, на котором сидела леди Аллингем, не забыв громогласно принести свои извинения, и добрых полминуты возилась с дверной ручкой, прежде чем выйти в коридор.

Улыбаясь про себя, Хавьер выждал ровно минуту и так же нарочито неуклюже покинул гостиную.