Исполнитель

Конец первого акта.

Акт второй

Картина пятая

Рабочий кабинет Берии, тот же, что и в первой картине. Берия в элегантном штатском костюме, при галстуке, разговаривает по телефону.

Берия. Нет, Климент Ефремович, Хрущев и компания настаивает на пересмотре. Но вы же… Да, это другое дело. Это нормальный акт гуманности, люди поймут и будут признательны, да. Да, при Сталине это было бы невозможно. Но нужно отделять эмоции от существа вопроса. Мы, конечно, и дальше будем работать в этом направлении, но ведь меня не посадили, вас не посадили, Хрущева не посадили… Значит, было не за что. Согласен, при таком большом объеме работы неизбежны недоразумения, но здесь не надо торопиться, чтобы не наделать новых ошибок, вернее, не сделать больше ни одной ошибки… Ну вот видите, а я вам что говорю: в народе укрепилось мнение — мы зря не сажаем. Да, Абакумов горяч, не спорю, но преданный сотрудник… Я думаю, прежде всего — партии, а потом уж мне лично. Мне докладывают, что по Москве пустили шутку, что Берия — новый советский миллионер — уже освободил миллион человек. Вот когда так шутят — сердце радуется. Есть готовить документацию на следующий этап амнистии! Нет, нет, Климент Ефремович, я только исполнитель — ворошиловской амнистии. Будьте здоровы, до встречи. (Кладет трубку.) Старый дурак! (Нажимает кнопку селектора.) Кобулова ко мне.

Через небольшую паузу входит Кобулов.

(Кобулову.) Ворошилова я успокоил. Нужно ускорить освобождение амнистированных уголовников и строжайший учет каждого на местах — пошевеливайтесь, бюрократы. Собирайте в кучу лагерную пыль. Когда начнется гражданская заварушка — мой миллион нас отблагодарит. Срочно готовьте новые списки.

Кобулов кивает.

Ты почему ничего не записываешь?

Кобулов. У меня все в сейфе. (Тычет себя в лоб.)

Берия (хмыкнув). Сейчас меня беспокоит отсутствие контроля над прессой.

Кобулов. Центральной?

Берия. За центральную прессу я всегда спокоен. Подозрительно оживлены иностранцы. Правда, Лева поговорил с Лазарем, тот берет это на себя, но я ему не слишком доверяю. Проследи. Что докладывает Мешик?

Кобулов. Ваше приказание выполнено. Агент от Жукова отозван.

Берия. А документ с моим шифром?

Кобулов. Документация, которая вас тревожила, уничтожена Мешиком лично. Да, и Строков командирован по области.

Берия. Какой еще Строков?

Кобулов. К Никите бегал.

Берия. А! (Отмахивается.) Обеспечена глухая блокировка связи Кремля с московским гарнизоном?

Кобулов. Все в состоянии боевой готовности.

Берия. В новом «сейфе» есть еще место?

Кобулов. Немножко есть.

Берия. Подготовь шифровку для всех наших друзей вне Москвы; сигналом о том, что операция прошла удачно, будет передача по радио моей любимой песни по заявке… ну, скажем… одного инженера-нефтяника из Баку.

Кобулов. Папа, ты все знаешь! Спасибо за доверие.

Берия. А теперь займемся нашим исполнителем.

Кобулов. Исполнитель здесь.

Берия. Зови.

Кобулов (нажимает кнопку селектора). Введите арестованного.

Входит, держа руки за спиной, Нестеров. Останавливается, глядя на Берию и Кобулова, деловито просматривающих какие-то бумаги у стола.

Нестеров. З… з… Здравствуйте.

Берия. Здравствуйте, Егор Иванович. Проходите, садитесь. Товарищ Кобулов, верните гвардии полковнику его личное оружие.

Нестеров. Товарищ маршал…

Берия. С этой минуты вы можете обращаться ко мне по имени-отчеству: Лаврентий Павлович.

Нестеров (взяв оружие из рук Кобулова). Лаврентий Павлович…

Берия. У нас нет времени на сантименты…

Нестеров. Товарищи, я…

Берия. Товарищи все понимают, Егор Иванович. Подтвердилось не только то, что открыли вы, но и то, что давно-давно…

Кобулов. С тридцать девятого года!

Берия. И даже раньше подозревали мы, чекисты, но ваше открытие явилось последней соломинкой, которая переломила спину верблюда. Страшно сознавать, но мы не смогли вовремя раскрыть и предотвратить самое ужасное преступление в истории человечества.

Нестеров. Какое преступление?

Берия. Подлое убийство великого вождя.

Нестеров. Сталин был убит?

Берия кивает трагически.

Кем?