Исполнитель

В аэропорту для него была оставлена машина. Он заказал и заплатил за нее по интернету, отдельно оплатив доставку до места, которое он укажет. Он сел в машину и поехал по адресу, который ему скинули на транзитный почтовый ящик.

Шеф был не в духе, он сразу это понял. Он сидел в огромном, пустом, ободранном кабинете, в котором из офисного был только чайник и кофейник. Пил кофе. Рядом стояла полупустая бутылка — значит, кофе с бренди.

Не говоря ни слова, Илич смахнул пыль, сел на край стола.

— Самолет на точке Рентген. Передача идет, я проверил.

— Ты телек смотришь?

Илич пожал плечами.

— Нет, я же в дороге все время. Да и не люблю я — телек. А что?

— Наших исполнителей — кончили.

— Как кончили? — не понял Илич.

— Вот так!

Станич отпил еще кофе с бренди.

— Техасская полиция осадила ранчо, где они находились. Там настоящая бойня. И местные, и федералы землю роют.

— Как же они нашли ранчо?

— А черт его знает. Когда операция плохо подготовлена, когда все решается с ходу, когда ты размещаешь активы в местах, о которых ничего толком не знаешь — вот такое и бывает.

— Запасную точку предоставили сами чеченцы. Они же не стучат друг на друга.

— Чёрт его знает. Возможно, местные или федералы давно следили за этим местом. Эти чеченцы… на них какого дерьма только нет. В любом случае, мы остались без исполнителей.

…

— Твою же мать!

Илич никогда не видел шефа таким.

— Мы подготовим новых и попробуем еще раз, — осторожно сказал он.

— Нет времени. Нас за это время уберут.

Станич налил в чашку уже чистый коньяк, выхлебнул и посмотрел на Илича в упор.

— Придется тебе.

— Что?

— Ничего не поменялось. У меня есть запасная винтовка. Есть цель, Секретная служба пока ничего не подозревает. Я выведу тебя на цель, и ты сделаешь свое дело. Два или три выстрела. Ты ведь умеешь стрелять, тебе не впервой.

— На кой черт мне это? Если федералы начали копать — надо уходить!

— Ни хрена. Ты никуда не уйдешь. И я тоже. Сейчас по этим чеченцам начнется расследование. Рано или поздно — они выйдут на нас. На тебя, на меня — на всех нас. И тогда — мы не скроемся. Нас будут искать по всему миру. Есть только один способ избежать всего этого — довести дело до конца. Тогда вопросов задавать никто не будет. Как я и обещал.

— Обещал? Мы провалились!

— Нет. Сделаешь, как я сказал. Или…

Угроза теперь была подкреплена пистолетом, но Владо не испугался.

— Или что? Пристрелишь меня? Ну, давай. Только кто стрелять будет? Я — последний стрелок, который у тебя есть. Последний, которому ты можешь доверять, так?

— Так ты соглашаешься?

— Не пори ерунду.

— Соглашайся. Мы с тобой в одной лодке. Уже много лет.

Влад подумал.

— Миллион.

— Что?

— Что слышал.

— У меня… сейчас нет таких денег.

— Постой-ка, — прищурился Влад, — ты ждешь от меня, что я убью американского президента бесплатно, так что ли? Ты — сбрендил?

— Ты работаешь на меня.

— Да. А ты на президента, так? Но хочешь его убить.

— Это другое. Если мы не сделаем этого, нам конец.

Станич подумал.

— Черт… у меня нет сейчас таких денег. Полмиллиона.

— Нормально. Убить американского президента за полмиллиона.

— Заткнись!

— Доложи свои. Семьсот. Или пойдешь в тюрягу как государственный преступник.

— Ты тоже! — огрызнулся Станич.

— Ерунда. Для таких, как я, тюряг нету, в тюрьму я не пойду.

— Но у меня и в самом деле нет сейчас столько! — Станич выглядел опустошенным.

— Перестань, — по-доброму улыбнулся Владо — не жадничай. Думаешь, я не знаю, сколько тебе откатывали сербы и болгары, когда ты закупал у них оружие и боеприпасы для Исламского государства? Какая была твоя доля в поставках ворованной тем же Исламским государством нефти в Ливии. А сколько ты наворовал в Афганистане, когда был там начальником станции? Тебе просто не хочется докладывать свои. Но не пойдешь же ты в тюрьму из-за того что пожалел пару сотен штук? Сколько тебе там не хватает?

— Сукин сын.

— Да, знаю. И деньги вперед.

Станич спрятал пистолет.

— Сукин ты сын, — повторил он. И умер.

Хлопок был почти не слышен — глушитель для двадцать второго, размером чуть больше винной пробки. Но пуля — мягкий свинец, с близкого расстояния кладет насмерть. Станич умер, еще до того как его тело коснулось ковра.

Владо постоял, прислушиваясь. Никого. Никто ничего не услышал.

Тем лучше.

Он достал нож и начал резать край ковролина. Надо будет подогнать машину к заднему входу, тело спустить вниз грузовым лифтом, обернутое в ковролин. Вывезти за город и закопать. После чего валить.

Это надо быть конченым идиотом, чтобы подписаться на убийство президента США, хоть за полмиллиона, хоть за миллион долларов. Жизнь всё равно дороже. А такое дело — всегда дорога в один конец.

Да, и надо найти скотч. Как следует перемотать рулон.

Владо выглянул в приемную, его взгляд сразу уперся в моток скотча. Не такой широкий, как упаковочный — этот канцелярский — но сойдет.

…

Через полчаса — Владо, с мотком ковролина на плече, прошел к грузовому лифту. Никто не обратил на него ни малейшего внимания, да и некому было — здание стояло пустым. Кризис, однако…