Исполнитель

Рыбак выругал себя последними словами. Идиот! Он пошел в одиночку на исполнителя, которого он сам же готовил. И знал, насколько он опасен — но, тем не менее, пошел. Как он его нашел? Да как угодно. Может, камер около дома наставил, может, на дороге камеры, может, в лесу охотничьи камеры-ловушки, которые он не заметил.

Но как бы то ни было — он уже наполовину проиграл.

Наполовину — но не полностью.

Первым делом — найти укрытие, позаботиться о себе. Потом продолжить бой.

Укрытие — уже есть. У него была аптечка, армейская, с вложениями, какие в армейских аптечках не найти. Первым делом он остановил кровотечение, наложив повязку — аппликатор с целоксом.[64] Затем наложил поверх еще одну… похоже, внутренние органы все же задеты — но не смертельно, как минимум час у него еще есть. Затем принял болеутоляющее и еще один препарат… боль ушла окончательно, мир стал другим, громким и ярким. Это средство, — химия конечно, — применяли еще в Афганистане…

Перевернувшись на бок, он достал пистолет и накрутил на него глушитель. Сейчас он пойдет проверить попадание… и…

Хлопок выстрела он не слышал. Просто — обожгло болью в сломанном пальце, и искалеченный попаданием пули пистолет вырвался из руки. Он потянулся к винтовке… третья пуля ударила рядом, хлестнула землей и мелкими камнями…

Поняв, что проиграл окончательно, Рыбак повернулся на спину… обдало болью даже через химию. Всё же он ранен серьёзно… серьёзнее, чем он предполагал.

Его ученик — стоял выше, ярдах в пятидесяти и целился в него из винтовки. Он подобрался близко… намного ближе, чем ожидал Рыбак.

Впрочем, чего ожидать? Он же его и учил. А ученики часто превосходят учителей…

— Ты чего здесь? — крикнул Рыбак.

Его ученик подошел ближе… он тоже был в каком-то охотничьем камуфляже. С армейской винтовкой.

— Букин Виктор. Слышали?

— Слыхал…

— А вы чего здесь?

— Тебя жду… попросили… помочь.

— ЦРУ?

— Оно… самое.

— Что они знают?

— Что ты… здесь. Остальное… догадаются.

— Зачем согласились?

— Какая теперь… разница?

Ученик кивнул, поднимая винтовку.

— Теперь уже никакой…

— Погоди!.. Погоди. Сказать тебе хотел… Тебе и начальству твоему. Уберёшь ты… меня. Уберёшь… Букина. Других… кого уберешь. Но… ни хрена ты не изменишь.

Рыбак усмехнулся и сглотнул ставшую соленой слюну.

— Вы… ведете войну со всем… миром… но проиграете… как тогда проиграли. И знаешь, почему? Потому что здесь люди… живут… а у вас выживают. Сколько не строй… получается не жизнь… а концлагерь. Всех… всё равно… не уберешь… не выйдет… всех-то.

— Салгериева я убрал.

— Дурак… ты…

— Нет, это ты дурак, полковник. Дурак. И предатель. Прощай…

США. Де-Мойн, штат Айова. Начало конца. 24 мая 2023 года

Де-Мойн. Это должно было случиться в таком городе как Де-Мойн. В городе, который некоторые горожане, происходящие отсюда (из довольно известной рок-группы) называют «сердцем американской тьмы».

В конце концов, каждый пес возвращается к своей блевотине…

Де-Мойн, двести с лишним тысяч жителей, с пригородами — пятьсот семьдесят, крупнейший город штата, расположенного в самом центре равнин, кормящих всю страну. По традиции это не административный центр штата — но весь крупный бизнес расположен именно тут.

Этот город умирал дважды. Первый раз — когда начала приходить в упадок угольная промышленность — в Айове было немало шахт, а даже во времена Великой Депрессии у каждого шахтера был свой дом и большой черный автомобиль. Но времена изменились, шахты закрыли. Второй удар городу принесли потрясения на мировом зерновом рынке. В те времена, когда СССР импортировал по 30–40 млн тонн зерна — американские фермеры процветали. Когда Россия стала экспортировать по 30–40 млн тонн зерна — стало намного хуже. Еще один удар по городу нанесла, как ни странно, дешевая нефть. Когда бензин на заправках стоил по 5–6 долларов за галлон, многие американцы заправлялись топливом под названием Е85. Это значит — пятнадцать процентов спирта. Спирт делался из зерна и кукурузы, и то, и другое росло в таких штатах, как Айова — фермеры тогда сильно поднялись. Но когда бензин стал стоить по два доллара за галлон, а то и меньше — все снова покатилось к чертовой матери…

Правда, сейчас он стоил семь.

Город гордо носил признаки былого величия. Некогда шикарные дома, район небоскребов. Особенностью Де-Мойна была система тротуаров, проходящих через высотные здания и пролегающая на высоте несколько десятков футов над землей — можно было обойти весь центр города по застекленным галереям над землей, ни разу не выходя на улицу. Сейчас всё это в сочетании с громадными, совсем не похожими на американскую глубинку небоскребами, навевало мысли о том, сколь преходящая мирская слава.