Исполнитель желаний [СИ]

За столом напротив Билла сидела пожилая, но тем не менее очень красивая женщина с густыми полностью поседевшими уже волосами, убранными в венцеобразную косу вокруг головы. Она смотрела на юношу вполне доброжелательно. Молодой сотрудник принес поднос с кофе, сливками, сахаром в маленьких пакетиках и бесшумно поставил его на край стола. Густой аромат напитка быстро распространился по комнате.

— Так сколько тебе лет, — спросила она, — только отвечай, пожалуйста, честно, кроме нас двоих никто ничего не узнает, вся информация останется в этих стенах, таковы правила сбора показаний во всех наших отделениях.

— Вы не будете звонить моим родителям? — осторожно поинтересовался Билл.

Пожилая женщина снисходительно улыбнулась.

— Нет.

— И не сообщите в пансион, где я учился?

— Нет. Не переживай. Если ты всё хорошо расскажешь, то твоя жизнь вообще никак не поменяется, ты вернёшься обратно и будешь занимать тем же, чем и занимался. Ты, вероятно, даже ничего не вспомнишь. Всё произошедшее здесь будет казаться тебе сном…

Последняя фраза женщины показалась Биллу немного жуткой. Несмотря на приятную обстановку и вполне деликатное обращение — вежливые слова, журналы для ожидающих, бесплатный кофе — он чувствовал себя крайне неуютно. Недоговоренность, присутствующая в каждой реплике любого, с кем Билл здесь пытался общаться, прямо-таки ощутимая таинственность, пугала его. «Где я? Кто все эти люди?» Однако, времени на размышление не было. Ему задавали вопросы и следовало отвечать. Не приведи лихая, ещё пытать начнут или напичкают какими-нибудь «таблетками правды».

— Меня зовут Билл Крайст, мне пятнадцать лет… — он вдруг умолк, будто споткнулся обо что-то в воздухе, и тут же поправился, — почти пятнадцать, у меня день рождения через две недели…

— Замечал ли ты какие-нибудь странности за собой, ну, может, в твоём присутствии мигают лампочки или выходит из строя микроволновка? — невозмутимо продолжала женщина.

— Нет.

— Тебе не говорили твои знакомые, что ты иногда вызываешь у них неадекватные реакции, к примеру, внезапные приступы ненависти, или напротив — нежности?

— Да нет, вроде…

— Дай мне руки, — сказала женщина, извлекая из ящика стола широкие сверкающие наручники, Билл послушно, хоть и с некоторой опаской выполнил просьбу.

— Женщина закрепила на его запястьях до щелчка прохладные тяжёлые браслеты и повернула на маленьком пульте какое-то реле.

— Чувствуешь что-нибудь. — спросила она через некоторое время, — Головокружение? Тошноту?

Билл помотал головой. Он не ощущал ровным счётом ничего, разве только от металла на руках было холодно и немного нервно. «Что тут в конце концов происходит?»

— А так? — спросила женщина, ещё чуть-чуть повернув реле, — Что-нибудь изменилось?

Билл снова мотнул головой.

— Хорошо, — сказала женщина и, освободив, наконец, юношу, внимательно оглядела его хрупкие запястья с голубоватым узором вен, — Не чешется?

— Нет.

Потом женщина попросила Билла ещё раз подробно пересказать, каким именно образом он получил в подарок от старика таинственную монетку, которая, робко поблескивая в бледном оконном свете, лежала перед нею на столе. Рядом была лупа, несколько неизвестных растворов в плоских цилиндрических ёмкостях с крышками, пинцет.

— Что это? — настойчиво спросил Билл, указывая на монетку, — Я изучил все справочники по денежным знакам и не нашёл её.

Женщина взглянула на него удивлённо.

— Тебе так хочется знать?

— Больше всего на свете… — горячо сознался Билл. — Вы ведь не полицейские? — добавил он через мгновение.

— Не совсем, — ответила женщина уклончиво.

— Вы охотитесь на колдунов? — смело предположил Билл.

Женщина молчала, но в её взгляде чувствовалась заинтересованность. Она отодвинула остывший кофе и положила сцепленные в замок руки перед собой.

— Возьмите тогда и меня к себе! — воскликнул Билл. Он сам не успел осознать до конца как эти и все последующие слова у него вырвались, сложившись так правильно и стройно, — Я всегда интересовался магией, с самого детства, я читал книги, очень много книг! Давайте я вам расскажу всё что знаю?.. Сделайте мне экзамен. Но даже если я буду отвечать хорошо, я понимаю: этого недостаточно. Я хочу сначала учиться… Долго учиться. А потом помогать вам!

Женщина продолжала молчать, но на её сомкнутых губах, когда-то, вероятно, потрясающе красивых, но сейчас немного подсохших, точно лепестки сорванной розы, начала медленно рождаться улыбка, очень необычная, растроганная и отчего-то чуть грустная.

Тишина, когда Билл закончил говорить, стояла тревожная, звонкая; в ней решалась судьба, и сама тишина как будто бы знала это, и волновалась, и была живая, вибрирующая, дрожащая.

Женщина вздохнула.