Исполнитель желаний [СИ]

— Ну с Крайстом, может, и правда нельзя, — согласилась Аль-Мара, улыбнувшись случайной неловкости Кирочкиной формулировки, — он парень… Это совсем другое, опасностей больше… А нам с тобой… Почему бы не выпить чаю, в самом деле?

Кирочке, конечно, хотелось иметь друга, но боязнь быть отвергнутой навсегда поселила в ней робость при сближении с людьми. Кто их знает, вдруг они, заполнив, как в своё время Нетта, часть её внутреннего одиночества, будут так же мучить её, раскачивать душу, то уходя, то вновь возвращаясь?

Аль-Мара была удивительной; когда она говорила, её глаза премилым образом округлялись; Кирочке хотелось смотреть на неё беспрерывно, каждую мелкую привычку Аль-Мары, будь то покусывание губы от волнения или потребность рисовать на полях конспектов, едва успев заметить, Кирочка уже находила очаровательной. Она снова увлечённо наблюдала объёмный многомерный процесс; плавные покачивания копны густых медно-рыжих волос, исполненную достоинства грацию нежных пухлых плеч; Кирочка жадно вбирала в себя улыбки, жесты, приятный немного гнусавый голос. У этого восхитительного процесса было имя. Аль-Мара. Ко всему прочему, рыжая обладала незаурядным талантом рассказчицы — заслушавшись, можно было просто-напросто забыть о времени, так мастерски художественно и реалистично раскрывалось пространство повествования, что слушатель будто бы сам оказывался на месте событий…

Кирочка сначала сосредоточенно сопротивлялась сближению, но вскоре сдалась — обаяние Аль-Мары было непреодолимо.

— Чай, кофе, пирожные? — спросила рыжая, нахально присаживаясь на барный стул.

— Кофе, — сказала Кирочка, — чёрный, несладкий.

— А я буду чай и два эклера. Возьми и ты себе еще что-нибудь, — с хитрым прищуром присоветовала Аль-Мара, — пить голый кофе довольно скучно.

— Как же правило, не помню номер, ну, короче… Где сказано, что не следует потакать своим гастрономический слабостям. Внедрение в тонкий мир требует умеренности в удовлетворении желаний… — робко напомнила Кирочка.

— Вот когда вспомнишь номер, тогда я и буду соблюдать это правило, — расхохоталась рыжая; её волосы разгорались в потоке света из окна, делая небольшую кафешку будто бы чуть светлее.

— На самом деле всякое желание, которое ты отрицаешь, от этого только становится сильнее, — изрекла Аль-Мара, придвигая ближе принесенное официанткой блюдо с пирожными, — поэтому, чтобы не стать навеки заложницей эклеров, иногда я позволяю себе их есть.

Кирочка задумчиво болтала малюсенькой ложечкой в своем пахучем эспрессо. Это было довольно бестолковое действие — сахара в чашечку она не положила, аккуратной пирамидкой кубики лежали на салфетке рядом. В словах Аль-Мары бесспорно было разумное зерно; все несбывшиеся желания так или иначе остаются в душе, некоторые застывают, превращаясь в камни сожалений, некоторые продолжают жить, только тихо, тайно, они ждут своего часа, словно бутоны или набухшие почки.

— Ну, ладно, уговорила, — угрюмо заключила Кирочка, — я закажу тирамису.

Аль-Мара была в теле и не в пример многим девушкам ничуть не стеснялась этого; двигалась она так легко и весело, что со стороны казалось, будто она даже получает особенное удовольствие от своих немодно женственных пышных форм.

Аль-Мара не лезла за словом в карман, и для всех, даже для Крайста, любившего подтрунивать над курсантами, особенно над девчонками, незамедлительно находила такой же искрометный, остроумный и нахально-шутливый ответ. Кирочка в этом очень завидовала рыжей; сама она, если над ней смеялись, терялась, смущалась и застывала с мрачной страдающей миной…

Аль-Мара со всеми в группе держалась приветливо и доброжелательно, улыбалась лучисто и девушкам, и молодым людям, но только она никогда не кокетничала, не заводила разговоров о мужчинах и отношениях, среди всех её историй, рассказанных Кирочке, не нашлось ни одной, посвященной какому-либо чувству её юности — рыжая веселушка упорно игнорировала эту тему, так, словно она никогда в своей жизни не влюблялась и даже не думала об этом.

Кирочка ничего не спрашивала, хотя ей, конечно, было любопытно; она даже осмелилась поделиться с Аль-Марой своей маленькой сбивчивой историей про Саша Астерса, полагая, что рыжей будет проще раскрыться в ответ.

Но Аль-Мара только нахмурилась, выслушав, вежливо покивала, а затем плавно перевела беседу на другое. Кирочка почувствовала, что после этого разговора Аль-Мара на некоторое время будто бы отдалилась, отгородилась едва ощутимой холодностью, и новых попыток расспросить подругу о её любовном прошлом предпринимать не стала — она решила, что здесь кроется какая-то тайна, призрак прошлого, воскрешать который, возможно, не доставляет Аль-Маре радости; крайне бестактно добиваться от человека откровенности на том этапе отношений, на котором он к ней ещё не готов. Захочет, сама расскажет.

— Кстати, сегодня, если мне не изменяет память, мы должны приехать к Крайсту на примерку формы для Большого Парада, — сказала Аль-Мара, слизав с пальцев крем.

— Что-то такое припоминаю, — отозвалась Кирочка, копаясь в сумке.