Испорченная кровь

В МАГАЗИНЕ БОРНА РАЗВЕРЗСЯ РОГ ИЗОБИЛИЯ!

___________________________________________________________________________

Так, так, фирма «Я. Борн» опрокинула на публику рог изобилия, и посыпались из него швейцарские игрушечные домики, амурчики, пресс-папье, слуховые трубки, сетки-невидимки для волос, кальяны, макинтоши, английские подтяжки, лампионы, шуточные брызгающие перстни, часовенки с фигурами Кирилла и Мефодия, мазь от обмораживания, складные нотные пюпитры, театральные бинокли, собачьи намордники, стереоскопы, почтовые ящики, игральные карты, траурные повязки на цилиндр и так далее, до бесконечности — словом, вся невероятно разнообразная «заваль», как называют такой товар коммерсанты, за двадцать лет прихотливого предпринимательства Борна накопившаяся под прилавками, на чердаке и в подвале, непролазная чаща всякой ерунды, центнеры гипсового, металлического, картонного, майоликового и кожаного хлама, груды невообразимой безвкусицы, венской, пражской и берлинской.

Из рога изобилия сыпалось все, что не имело отношения к кухне, к хранению продуктов и обеденному столу, что не подпадало под девиз «Все от плиты до вилки», который Борн, в уединении своего кабинета, придумал для новой эры своей коммерческой деятельности, все, что выходило за рамки его новой специализации; все это сыпалось и сыпалось — неделю, десять дней, две недели, сыпалось сначала обильно, потом умереннее, медленнее, пока, наконец, рог изобилия не иссяк. Да, иссяк, был истощен, пуст, в нем ничего не осталось — ничего, кроме одного предмета, которого так никто и не купил, на который не польстился самый рьяный любитель дешевки, хотя первоначальную справедливую цену этого предмета снизили при распродаже с восьмидесяти до тридцати, потом до двадцати и, наконец, до десяти гульденов. Между тем это была поистине удивительная, ценная и интереснейшая вещь, изделие ловких и умелых рук, хитроумное сооружение из самого дорогого материала — красивый ларец, содержавший все, что необходимо в дороге элегантному джентльмену. Что ж, к тому времени в Праге, видимо, не нашлось элегантных джентльменов, собирающихся в дорогу, потому-то — хотя из борновского рога изобилия высыпались все купидоны и бульдожьи головы — этот великолепный и чем-то даже трогательный предок нынешних дорожных несессеров осиротел, был презрен и остался не замечен. Бори хотел уже приказать Негере отнести этот никому не нужный бесполезный предмет на мост Королевы Элишки и утопить его в Влтаве, как щенка, но, на счастье, вовремя заглянул внутрь него и подивился остроумному устройству его и тонкости работы. Тогда он велел осторожно перенести ларец к себе на квартиру и до конца дней своих держал его под диваном в музыкальном салоне. После смерти Борна ларец перешел во владение сына Ладислава, который, уже в наше время, передал его своему единственному сыну, тоже Ладиславу. Итак, этот дорожный ларец, это абсурдное порождение фантазии прошлого века, хранился в семье Борнов уже добрых семьдесят пять лет, и если за все это время его открывали и рассматривали всего несколько раз, зато всякий раз изумлялись ему больше и больше.

Да будет это предисловием и оправданием к предстоящему небольшому отступлению от нашего пространного повествования; право, я не могу удержаться от искушения точно и подробнейшим образом описать — пусть даже задержав изложение дальнейшего хода событий — столь достойный обломок старых добрых времен и воздать запоздалую честь тем неведомым, исчезнувшим в царстве теней умельцам, которые некогда сработали этот ларец в твердой уверенности, что он сослужит кому-нибудь добрую службу, будет в чьей-нибудь жизни предметом необходимости, а не одним лишь объектом удивления и забавы. Честные намерения были у тех неизвестных людей, и, как мы увидим, они со всей добросовестностью выполнили свой замысел.

2

Был этот ларец высотой в двадцать один, длиной в пятьдесят и шириной в тридцать один сантиметр и весил двадцать два килограмма. Сделан он из полированного красного дерева и окован по граням защитными полосками никелированного железа. На крышке его, в самой середине, укреплена никелированная же пластинка в форме геральдического щита, но, как можно судить, служит она не для защиты, а для того, чтобы путешественник, владелец ларца, мог выгравировать на ней свое имя или, при желании — герб; за упомянутым отсутствием владельца этого не произошло и, видимо, уже не произойдет. По бокам ларец снабжен прочными металлическими ручками, выточенными так, что, если опустить их, они аккуратно умещаются в предназначенных для них выемках, и ларец остается идеально гладким настолько, что в темноте эти ручки невозможно нащупать и вслепую отщелкнуть. К сожалению, браться за них довольно опасно — грани их так остры, что можно порезать руки.