Испорченная кровь

А затем звонит мой телефон. Я не поднимаю его, но когда позже слушаю сообщение, детектив Гариссон мягкая «с» сообщает, что Сапфира мертва. Покончила с собой. «Вот и хорошо», — сначала думаю я, но потом у меня начинает болеть в груди. Он не говорит мне, как она это сделала, но что-то подсказывает, что вскрыла себе вены. Истекла кровью насмерть. Она любила, когда её пациенты кровоточили своими мыслями и чувствами, и выбрала именно этот способ, чтобы уйти. Сапфира со своим комплексом Бога никогда бы не допустила, чтобы её осудили в суде. Она думала, что люди глупы. Не достойны судить её. Я звоню ему на следующее утро. Суда не будет. Голос детектива звучит разочарованно, когда он рассказывает мне об этом, но я чувствую облегчение. Это конец кошмара. Я не смогла бы справиться с затянувшимся на месяцы судебным процессом. Тратить свои последние дни на поиски справедливости. Думаю, я простила Сапфире её комплекс Бога, но не уверена, что Бог поступил также.

Гаррисон сообщает мне, что продолжается расследование по поиску соучастников Сапфиры.

— Все, кого мы допрашиваем, в шоке. Она была уважаемой в сообществе психиатров. Без семьи в стране. Без друзей. Она, кажется, просто свихнулась, потеряла связь с реальностью.

«У кого есть время для друзей, когда вы экспериментируете на людях?» — думаю я.

— Что известно о крови на книгах? — спрашиваю я. — Она человеческая?

Повисает долгая пауза.

— Тест показал, что это кровь животных. Баран или коза, мы не уверены на сто процентов. Мы нашли ваши книги в её доме, вместе с вашей медицинской картой из…

— Я поняла, — произношу я быстро.

— Есть кое-что ещё, — произносит он. — Мы нашли видео о вашем пребывании в доме…

Я зажмуриваюсь.

— Что вы собираетесь с ними делать?

— Это будет сохранено в качестве доказательств, — говорит детектив.

— Хорошо. Никто их не увидит?

— Не СМИ, если это то, о чём вы спрашиваете.

— Хорошо.

— Есть ещё одна вещь…

Сколько ещ ё вещей может быть?

— У Сапфиры была квартира в Анкоридже. Мы считаем, поэтому женщина попала к вам так быстро, когда Айзек заболел. Она наблюдала за вами и доктором Астерхольдером. И видела, что происходит в доме, только когда было электричество, а в некоторых комнатах записывался только звук. Таким образом, в записях есть пробелы. Но она была приостановлена. Я надеялся, что вы сможете сказать мне что-нибудь о контексте того, что я видел.

— Где она остановила съёмку? — я задыхаюсь... меня тошнит. Мне никогда не приходило в голову, что в доме установлено несколько камер.

— Вы приставили нож к груди доктора Астерхольдера.

Я облизываю губы.

— Он приставил нож к своей груди, — произношу я. Мой ум разрывается на куски, что именно Сапфира пыталась сказать мне. — Это момент, когда я изменилась, — добавляю я. — Это причина, почему она сделала то, что сделала.

Я ищу книгу матери. Иду в местный книжный магазин и рассказываю детали сюжета девушке за прилавком с широко раскрытыми глазами, которой не более восемнадцати лет. Она вызывает менеджера, чтобы помочь мне. Тот серьёзно смотрит на меня, пока я повторяю всё, что только что сказала девушке. Когда я заканчиваю, он кивает головой, будто знает, о чём я говорю.

— Книга, о которой, как мне кажется, вы говорите, недолго пробыла в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», — наконец произносит мужчина. Я поднимаю брови за его спиной, пока он ведёт меня к задней части магазина и вытягивает книгу с полки. Я не смотрю на неё, когда продавец протягивает её. Чувствую вес книги в своих руках и безучастно смотрю ему в лицо. Мне кажется, будто я собираюсь встретиться с матерью лицом к лицу.

— Вы та писательница, которую…

— Да, — резко отвечаю ему. — Я хотела бы немного личного пространства.

Он кивает и оставляет меня. У меня ощущение, что мужчина собирается пойти туда, куда идут руководители, чтобы сказать всем, что знает, что похищенная писательница здесь.

Я делаю один из тех вдохов, которые прожигают вас изнутри, и лишь затем опускаю голову.

Вижу название книги, оранжевые и желтоватые буквы, которые составляют образец женского платья. Видно только спину женщины, но её руки широко раскинуты, её светлые волосы струятся вниз по спине. «Падение».

Падение моей матери. Интересно, написала ли она это для меня. Я слишком много прошу? Объяснение для дочери... брошенной тобой фарфоровой кукле? Моя мать — самовлюбленный человек. Она написала для себя, чтобы почувствовать себя лучше из-за того, что бросила меня. Я открываю книгу, ищу её изображение внутри. Там его нет. Интересно, она всё ещё хороша? Носит ли до сих пор цветастые юбки и головные повязки? Она пишет под именем Сесили Кроу. Я ухмыляюсь. Её настоящее имя Сара Марш. Она ненавидела его нормальность.

Сесили Кроу живет везде.

Она не верит в собак или кошек.

Это её первый роман, и, вероятно, последний.