Читаем Испорченность полностью

Испорченность

— Кадер, ты прав. — Я опустила руку, жар заполнил мои щеки. — Мне здесь страшно и одиноко. Я не знаю, кому доверять. Я знаю, что для тебя я всего лишь работа. Я понимаю. Наверное, я позволила своему воображению выйти из-под контроля. Я нахожу тебя интригующим, и да, ты прав насчет того, что происходило, что я делала. Я не горжусь этим. Я тоже не такая… — Я указала на спальню. — Я не занимаюсь… — Я вспомнила потрясающие оргазмы, больше тепла наполнило не только мои щеки, но и разлилось по шее. Я покачала головой. — Я могу честно сказать, что ничего подобного раньше не случалось. Думаю, я просто хотела, чтобы мы оба признали, что это действительно произошло.

— Что хорошего в этом?

— Это поможет нам двигаться дальше.

Его точеные челюсти сжались, когда он кивнул.

— Это случилось. Я признаю. Я двигаюсь дальше.

Я не ответила.

— А теперь поторопись, — сказал он. — Случились события за пределами этого подвала, о которых ты должна знать.

Мои пальцы сжимались и разжимались, я прикусила верхнюю губу.

— Хочу ли я знать?

Он пожал плечами.

— Опасные игры — это не о желании. Мы все хотим. Речь идет о том, чтобы копнуть и узнавать правду. Не все так красиво. Но я думаю, что ты слишком долго жила в неведении.

— Я не понимаю, как ты можешь узнать о моей работе то, чего не знаю я.

— Я вижу мир таким, какой он есть.

Мою грудь стеснило, я выдохнула.

— Окей. Дай мне несколько минут.

Тошнота в животе заменила любой голод, который мог быть.

— Я принесу завтрак на стол.

Может, Кадер и не был тем типом мужчин, которые обнимаются, но в его желании накормить меня и даже сообщить мне новости было что-то неподдельное.

— Я не голодна.

Ему не нужно было отвечать. Я заметила, как слегка изменились его глаза.

— Но выпечка звучит неплохо, — сказала я, заставляя себя улыбнуться. — Наверное, мне надо поесть.

Когда я повернулась, чтобы войти в ванную, его рука снова легла мне на плечо.

Я чуть было не упомянула о неравенстве этого «тактильного» правила, но, когда подняла на него глаза, мои губы сжались. Что — то изменилось, и все же, если бы меня заставили назвать это, я бы не смогла.

— Ты… Я просто не хочу, чтобы ты думала, что… Я не тот человек, который тебе нужен. Я делаю вещи. Моя работа — это то, кто я есть, но все это не имеет значения. Как я живу и что делаю, я принимаю на себя ответственность. Я живу своим выбором. Это значит, что я ни для кого не человек. Я не извиняюсь за то, что сделал, потому что мне не жаль. Я даю тебе понять, что если бы я был кем-то другим, то наверняка сделал бы это снова.

Мои губы изогнулись вверх, тепло снова наполнило мои щеки. Что это было?

Это не было извинением, и все же мне стало легче.

— Я не знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что ты за человек, — сказала я, — но я знаю, что ты пытаешься мне помочь. Я также знаю, что то, что мы сделали, было…хорошо. — Моя улыбка стала шире. — Лучше, чем хорошо.

— Теперь мы двигаемся дальше, — сказал он.

— Да.

Войдя в ванную, я закрыла дверь. Со вздохом мое тело упало на крышку унитаза, глаза закрылись. Я, вероятно, буду переживать эту сцену в темноте всю оставшуюся жизнь. И это то, на чем мне нужно было сосредоточиться, провести остаток своей жизни.

Завершить исследование.

Двигаться дальше.

Открыв глаза, я расправила плечи и повернулась к маленькому зеркалу над раковиной. Усмешка сорвалась с моих губ.

Неудивительно, что Кадер хотел двигаться дальше.

У моих волос был серьезный случай сексуального беспорядка. Я не была накрашена, и все же мои губы были красными и опухшими. Несмотря на все это, темные круги исчезли. Даже при ужасном освещении мой цвет лица выглядел лучше. Возможно, сон большую часть вчерашнего дня имел свои преимущества.

Пока занималась делами, умывалась, чистила зубы и причесывалась, я время от времени поглядывала на дверную ручку. Я больше не буду надеяться или беспокоиться о том, что та откроется. В этом тоже не было необходимости.

Кадер прав. Творилось слишком опасное дерьмо. Именно на этом мы должны сосредоточиться.

Открыв дверь, я направилась в большую комнату с новой целью.

На столе лежали рогалик, сливочный сыр и пластиковая ваза с фруктами. Рядом стояла высокая белая чашка, которая заставила меня улыбнуться.

— Кофе, — сказала я скорее с похвалой, чем с замечанием.

Кадер был за пластиковой стеной.

— Ты будешь есть? — спросила я.

— Я поел. — Намек на улыбку пробил брешь на его лице. — Кофе — это то, что ты заказала в кофейне. Но, наверное, он остыл. Я… ну… отвлекся.

— Спасибо, — сказала я, садясь и снимая пластиковую крышку.

Я не была уверена, была ли моя благодарность за кофе и еду или за то, что он отвлекся. Я предположила, что это может быть всеохватывающим.

— Заканчивай есть, у меня есть кое-что тебе показать.

— Ты позволишь мне посмотреть?

Его улыбка исчезла.