Испорченные дети

- Да. Давайте присядем все трое. Но не делайте таких настороженных глаз: не стоит. Я не собираюсь ставить вас в затруднительное положение, вам не придется даже высказываться за или против меня. Мне не нужны союзники, и в данный момент ваше мнение мне глубоко безразлично. Если я все же решила с вами поговорить, с вами обоими, то только для того, чтобы пресечь в корне всякие споры, чтобы кто-нибудь не устроил мне сцены и чтобы я сама не устроила сцены, а это, несомненно, произойдет, если я буду говорить с тетей Эммой или мамой. И потом на вашей стороне то преимущество, что я еще могу сомневаться относительно вас: разве не так? Вы ведь тоже не знали того, что постарались скрыть от меня...

И, заметив жест Валентина, я добавила:

- Впрочем, не хочу этого знать. Во всяком случае, я хочу говорить только с вами. Мы одного поколения, и в конце концов вы - мои братья.

- Что дальше? - сказал Симон; - Мы слушаем.

- Да, Агнесса, - подтвердил Валентин менее уверенным тоном. - Мы тебя слушаем.

- Скажу в двух словах и побыстрее: Ксавье умирает, я требую, чтобы заботу о нем целиком предоставили мне. Вот и все.

Оба моих брата переглянулись с разочарованным видом. Чего они ждали? К чему готовились? Как я и полагала, разговор повел Симон. Характер у него был тверже, чем у Валентина.

- Надеюсь, - произнес он, - ты не намереваешься...

Я прервала его. Пока еще мы говорили самым обычным тоном.

- Да, представь себе, намереваюсь. Намереваюсь сделать именно это, я хочу, чтобы меня оставили наедине с Ксавье до его последнего вздоха. Не желаю, чтобы здесь присутствовал еще кто-либо третий. Само собой разумеется, я имею в виду не сиделку.

- Ты не смеешь так поступать в отношении тети Эммы.

- Смею, и еще как! Да и то я с ней еще не сквитаюсь.

Осторожный Симон, видя мою решимость, не стал настаивать.

- Ну что ж, - сказал он. - Я передам твои слова. Мы передадим.

- Передадим,- подтвердил Валентин.

- Так вот что, - продолжала я, - если с моим желанием, с моим требованием, которое я через вас передам, не посчитаются, я сумею обосновать его лично, ибо я на все сейчас решилась... Но мне представляется, что все предпочтут избежать мучительной сцены. Как я сама предпочитаю ее избежать. Подумайте только, кому это будет на руку?

- Твое благоразумие меня просто удивляет, - сказал Симон, осмелев, поскольку я говорила так трезво. - Впервые я вижу, что ты стараешься избежать скандала. До сих пор, признайся...

Я подняла руку.

- Бедняга Симон, если бы ты только знал, если бы вы все только знали, как далеко от меня все это, как далеко я от всего этого ушла за последние двое суток! Кстати, можешь передать им и это! Это их успокоит.

Как и раньше, как и всегда, мы, говоря о родных, употребляли слова "они", "им". Я презрительно скривила губы.

- Нет, правда, передай. Им больше вообще беспокоиться нечего.

- Что ж, великолепно! - проговорил Симон, упираясь ладонями в подлокотники кресла, словно собрался подняться с места. - В таком случае ты больше нам ничего не намерена сообщить?

- Как сказать, Симон... Ты торопишься? Давайте посидим еще немного. Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем нам удастся снова побеседовать, как сейчас.

- Что такое? Вечно ты все драматизируешь.

- Согласись, что не я одна!.. Пойди скажи им, Валентин, что если они хотят видеть Ксавье, то пусть идут немедленно, пока меня там нет. Но пусть проходят через большую гостиную.

- Ох! - вздохнул Симон, закуривая сигарету. - В сущности, ты вовсе не такая уж плохая, что я всегда и утверждал! Как жалко, что столько недоразумений...

- Давай, Симон, без этих глупостей. Ладно? Признайся же, что последнее по счету из этих недоразумений - такого масштаба... Но теперь-то хоть поняли вы наконец... я хочу сказать: поняли ли они наконец всю бесцельность, всю глупость "открытия", сделанного ими Ксавье? Ксавье отлично знал, что я беременна, вот и все!

- Тетя Луиза им это утром сказала.

- Ну как они здорово смутились? Никак не могут опомниться?

- Послушай, но могли ли они себе даже вообразить?

- Неужели они так плохо меня знают, что считали меня способной... постой-ка, как это выразилась тетя Эмма, ах да, "околпачить" Ксавье! Вообще-то не очень в моем стиле "околпачивать" мужчин, а уж Ксавье подавно!.. Ксавье! Значит, выходит, и его вы не знали! И почему, раз я виновна во всем, раз я совершила неблаговидный поступок, почему было карать его, а не меня?.. Знаешь, Симон, что я тебе скажу? В сущности, они всегда наносят удар слабейшему. Мы с тобой это отлично знаем.

- Прости, пожалуйста! Тут уж разреши возразить!.. Именно с Ксавье и надо было побеседовать. Только это и имело смысл. Один лишь он мог расстроить козни... И прошу тебя, не придирайся к словам: я излагаю тебе их точку зрения.

- Слушаю. Говори.

- Ну так вот, он один имел право уличить тебя. А для этого ему требовалось дать в руки оружие. Когда подумаешь, что во время вашей помолвки, все мы так радовались...