Испорченные сказания. Том 2. Бремя раздора

Второй сын лорда Боуэна Флейма был вынужден просить помощи, когда стало понятно, что ситуация накаляется. Он хотел стереть с лица земли всех Слипингвишей. Однако Дарон отказался присылать людей, в то время как на стороне вассалов Дримленсов выступили двое его соседей. Численный перевес был на стороне врага, войско Зейира насчитывало в два раза меньше пеших воинов и в три раза меньше конницы. У брата Дарона было преимущество в виде рыцарей и командующих, но оно не смогло бы спасти ситуацию.

И тогда Зейир обратился с просьбой о помощи к своему единокровному брату Крэйду Флейму, двадцатичетырехлетнему глупцу, который, как считал Зейир, как раз должен был мечтать участвовать в битвах и совершать геройства. У них с Крэйдом был один отец, но разные матери – лорд Боуэн потерял жену через год после рождения дочери, леди Алеаны, которую отдали в жены Экрогу Редглассу, женился второй раз и даже сумел дать жизнь еще одному сыну.

Глупый недобрат, вместо того чтобы помочь Зейиру, решил рассказать все Дарону, и тот приказал ему не вмешиваться. Зейир проиграл все свои сражения и готовился к смерти, но Утос Слипингвиш решил поиграть в благородство и предложил перемирие. Одним из условий стало скрепление мира союзом одной из трех его дочерей с сыном Зейира, Лассом. Это должно было обеспечить мир на долгое время.

Если бы продолжения у договора не было, то второй сын Боуэна собрал бы силы, пожелал бы врагу провалиться под землю и непременно взял бы реванш. Но Утос предложил, и не только ему, но и правителям Флейму и Дримленсу, забрать Ласса к себе. К лорду как к будущему мужу леди из Ветви Слипингвиш будут относиться с уважением и почтением, он не будет ни в чем нуждаться, и Зейир сможет видеть его так часто, как пожелает, но только на территории Дримленсов, пока оба ребенка не подрастут, чтобы пожениться.

Дарон тогда убедил брата сдаться, и Зейир ненавидел его за это все минувшие годы.

– Помню. И куда отчетливее, чем мне хотелось бы. Почему ты вспомнил про моего сына?

– Хагсон Глейгрим – ценный заложник, и чем целее он, тем выше его ценность. Может статься, что нам придется отдать его, чтобы вернуть моих сыновей. Например, Верда, если его пленили, но не убили наши противники. Быть может, ни Верд, ни Фейлн не переживут этой войны. Тогда единственная надежда останется на Ласса – твой сын сможет продолжить наш род после моей смерти. Понимаешь, Зейир? Тебе есть ради чего продолжать жить. Кроме своей мести.

– И при чем тут ублюдок Глейгрим, Дарон? Провалиться б тебе под землю, я не понимаю!

– Кроме выгодного обмена, он послужит и для другой цели. – Дарон набрал в грудь воздуха, выдохнул. Затем повторил это еще и еще. Даже с открытым окном ему было жарко.

Брат правителя готов был поклясться, что хуже старшему Флейму становится, когда вспыхивает камин. А он, как казалось Зейиру, разгорался пуще, когда его одолевали приступы ярости.

– Какой цели, Дарон?

– Закончить войну.

– Что?! Ты хочешь закончить войну просто так? Без победы над этими проклятыми лордами?! Когда у нас наконец-то появились достойные союзники?

– Довольно, Зейир.

– Да мы легко сметем этих любителей протухшего мяса, мы уничтожим их замки, мы сожжем их города и сровняем с землей! Мы…

– Прекрати!

Дарон ударил рукой по столу. Его лицо перекосила гримаса боли – он не рассчитал силу, однако продолжил говорить, потирая ушибленную руку:

– Перестань, Зейир! Эта война нам слишком дорого обходится. Пока все не зашло слишком далеко, я думаю, нам пора ее прекращать. Милорд Раял Глейгрим разумен, насколько я слышал, а значит, он тоже должен все понять. Он принесет нам извинения, и мы придумаем, что мы желаем получить за недостойное поведение Хагсона.

Нервы брата правителя были уже на пределе. Он никогда бы не поверил, что его близкий родственник, тот, что занял место отца, желает идти на попятную, если бы не услышал собственными ушами.

– Его голову!

– Ты безумен, брат! И ты начинаешь меня пугать. О Боги, как же здесь душно.

Правитель затеребил камзол на шее, тщетно пытаясь развязать многочисленные бантики из лент. Его лицо побагровело, но уже не от злости, и он все дергал и дергал воротник.

– Раял Глейгрим поднял мертвецов, и они напали на наше войско! И на войско Мортона Бладсворда.

Дарон хрипло засмеялся. Это вызвало приступ кашля.

– Ты уж давно разменял четвертый десяток, а все веришь в глупые сказания!

Смех стал последней каплей.

Зейир закричал.

Он не разбирал, что именно он кричит, кажется, желал Дарону смерти и как можно более мучительной.

Пламя вырвалось из камина и, не повинуясь никакой логике, пролетело через помещение и охватило правителя Великой Династии целиком. Зейир слышал нечеловеческие крики брата и желал, чтобы им никто не помешал. Не успели еще двери отвориться, как огонь охватил весь зал. Языки пламени взмывали ввысь, и ни слуги, ни советники, ни рыцари, ни лекари, ни кто-либо еще, спешивший на помощь лордам, не мог пробиться через огненные стены.

Самого второго сына Боуэна, стоял он или подходил ближе, огонь не трогал. Языки пламени расступались перед ним.