Испорченный союз (ЛП)

Я сажусь на середину кровати, все еще завернутая в мокрое полотенце, и съедаю столько гранолы, сколько могу осилить, молясь о том, чтобы именно сегодня я нашла выход.

***

От грохота захлопнувшейся где-то в доме двери меня пронзает страх.

Несмотря на то что я твердо решила держать голову высоко и не надевать его одежду, в комнате вокруг меня становилось все холоднее и холоднее, и мне ничего не остается, как сбросить свое влажное полотенце и нехотя натянуть одну из его рубашек с длинными рукавами.

Ненавижу это. От приторного запаха его одеколона у меня сводит желудок, а зубы стучат даже под одеялом, потому что он решил применить ко мне еще одну форму пытки.

Слышны голоса, но я узнаю гул обоих.

Брэд и моя мама.

Я качаю головой, желая понять, во что он играет.

Как давно он играет с ней? И неужели он действительно верил, что собирается воссоединить нас после стольких лет?

Я сажусь, когда замок щелкает и дверь распахивается.

Он входит с маниакальной ухмылкой на лице и подносом еды в руках.

— Я сходил и купил твои любимые блюда, детка, — воркует он, как будто разговаривает с настоящим ребенком.

Это сразу же вызывает у меня подозрения.

Пинком закрыв дверь, он пробирается ближе, заставляя мою кожу покрыться мурашками.

Опустив поднос, я понимаю, что он прав. Но даже запах свежеприготовленного стейка и жареной картошки не вызывает у меня никакого волнения в животе.

— Это хороший источник железа, — объясняет он, отрезая кусок и поднося его к моим губам.

Он сильно морщится, когда я отказываюсь открыть рот и позволить ему накормить меня.

— Я приготовил это специально для тебя, — рычит он, и вокруг него начинает сгущаться красная дымка гнева.

Но я не могу сосредоточиться на еде; единственное, о чем я могу думать, — это о том, что он не вернулся и не закрыл дверь.

Он не закрыл эту чертову дверь.

— Брианна, — рычит он, и наконец мои губы приоткрываются, давая ему возможность отвлечься, чтобы я могла подумать.

Давай, Брианна. Ты должна выбраться через эту дверь.

— Хорошая девочка, — хвалит он, отчего кусок мяса, который я жую, становится на вкус не более чем резиной.

— Ты нужна нам сильной и здоровой. Тебе предстоит очень важная работа.

— Почему? — с трудом выдавливаю я через рот.

— Почему? — спрашивает он, выглядя почти растерянным. — Потому что я люблю тебя, детка.

На самом деле мне хочется откинуть голову назад и рассмеяться.

Любит?

Он что, блядь, серьезно?

— И вместе… вместе мы чертовски сильны, детка.

— Я никто. Девочка с мамой-наркоманкой и никакими перспективами, кроме тех, что я сама для себя создаю. Мне нечего тебе предложить.

Он протягивает руку и проводит по моей щеке, глядя мне прямо в глаза.

Мне приходится бороться с желанием отпрянуть от него, и вместо этого я склоняюсь к его прикосновению, чертовски надеясь, что он на это купится.

— О, детка, ты так далека от того, чтобы быть никем. Ты даже не представляешь.

Я качаю головой, протягиваю руку и провожу ею по его бедру.

Мои зубы впиваются в язык так сильно, что я удивляюсь, как я не откусила кусок, пытаясь играть с ним так же, как он со мной.

— Так скажи мне, — умоляю я. — Объясни мне, как мы будем править вместе.

Слова словно кислота на языке и стекают по горлу, но я не могу придумать ничего другого, как получить необходимую информацию и максимально использовать шанс на свободу, который он мне предоставил.

Меня называли шлюхой и потаскухой больше раз в жизни, чем я хочу вспомнить. Кажется, сейчас самое время воспользоваться всеми теми навыками, которые я приобрела, и попытаться применить их на практике.

— Никто не воспринимает меня всерьез, — признается он. — Наследие в моей крови слишком слабое. Я пытался. Я доказывал свою силу снова и снова, но все отбрасывали меня в сторону, как будто я ничтожество.

— Я не ничтожество, — рычит он, как будто если сказать это громче, то это станет правдой.

— Конечно, нет, — шепчу я, пытаясь потешить его самолюбие.

— Я работаю на улицах уже много лет, — признается он, заставляя мои брови сжаться в замешательстве, — но меня всегда держат на окраине. Они используют меня ради моих навыков, а потом отбрасывают в сторону.

— Но кто-то облажался, когда дал мне эту работу. Эта тупая гребаная Лучана не знала, что открывает, когда решила доверить мне помощь в разрушении кольца, которое создали те, кто был до нее.

— Какую информацию? — спрашиваю я, втягиваясь в эту историю больше, чем собиралась.

Он качает головой. — Опасная информация, способная разрушить жизни.

Я обдумываю эти слова, пока он проталкивает еще один кусок стейка мимо моих губ.

— Списки и списки имен. Имена тех, кто поставлял товар на протяжении многих лет. Это было именно то, что меня попросили раскопать.

Наркотики. Он говорит о наркотиках, но какое место в этом занимаю я?

— Конечно, большинство из них уже мертвы. Некоторые по собственному желанию, другие… не очень. Действительно, жаль. Такая трата хороших жизней. Но так уж сложилось, наверное, — рассеянно бормочет он, отрезая кусочек и протягивая его мне.