Исповедь

– Может быть, мы с ней встретимся как-нибудь за чашечкой кофе? – спросила Милли. – Поскольку ты едва можешь найти сумму двух облаток для причастия. Если, конечно, – добавила она, не сводя с меня глаз, – ты не предпочел бы остаться с ней наедине.

– Rem acu tetigisti, – ответил я, отводя глаза в сторону. «Ты попала в самую точку».

– Я предположу, что это означает: «Ты права, Милли, я совершенно не разбираюсь в математике».

Нет, я имел в виду совершенно другое.

– Я всегда говорила, что ты слишком молод и красив, чтобы отказаться от мирской жизни. «Из-за этого будут неприятности, – говорила я. – Помяните мои слова». Но никто не придал этому значения.

Я не ответил. Просто уставился на наши соединенные руки, вспоминая о тишине, в которую погрузилась церковь после того, как я кончил себе на живот, думая о влажном теле Поппи, которое опаляло меня своим жаром. После этого я дважды принял душ, скребя кожу до боли, но ничто не могло стереть ощущение ее прикосновений. Ощущение тепла, разливающегося внизу живота, когда она смотрела жаждущими, дикими глазами.

– Мой дорогой мальчик, ты ведь понимаешь, что это совершенно естественно. Какую проповедь ты читал здесь в первый месяц своей службы? Что на пути к исцелению мы должны отдавать должное обычному, благочестивому сексу по обоюдному согласию?

Я действительно проповедовал это. Оставляя в стороне тот факт, что в колледже я получал удовольствие от секса по обоюдному согласию (по обоюдному согласию, но, заметьте, не всегда обычного), у меня была твердая теологическая вера в важность человеческой сексуальности. Почти все разновидности христианства были направлены на подавление сексуальных потребностей и получения удовольствия от секса, но подавленные желания просто так не исчезали. Они отравляли организм. Порождали чувство вины и стыда, а в худших случаях – девиантность. Мы не стыдились наслаждаться едой и алкоголем в умеренных количествах – почему мы так боялись секса?

Но, естественно, это послание предназначалось для моей паствы, а не для меня.

– Что ты тогда процитировал? – спросила Милли. – «Просто христианство»? «Грехи плоти – очень скверная штука, но они наименее серьезные из всех грехов… Вот почему холодный, самодовольный педант, регулярно посещающий церковь, может быть гораздо ближе к аду, чем проститутка»?

– Да, но Льюис заканчивает этот параграф фразой: «Но, конечно, лучше всего не быть ни тем, ни другой».

– А ты ни тот, ни другая. Неужели ты действительно считаешь, что, надевая ежедневно колоратку, ты перестаешь быть мужчиной?

– Нет, – сказал я взволнованно. – Но я полагал, что смогу контролировать свои желания с помощью молитвы и самодисциплины. Это мое призвание. Я выбрал эту жизнь, Милли. И должен отказаться от всего этого при первом же искушении?

– Никто ничего не говорил об отказе. Я просто считаю, мой дорогой мальчик, что ты мог бы не терзать себя по этому поводу. Я прожила довольно долгую жизнь, и, поверь мне, когда мужчина и женщина желают друг друга – это наименьший из грехов, что я видела.

* * *

В начале года я разработал программу изучения Библии для мужской группы, и то, что сегодняшний вечер стал началом нашей дискуссии о мужской сексуальности, было лишь ужасным совпадением. Несмотря на практические советы Милли, я провел остаток дня и ранний вечер, взращивая очень жесткую форму ненависти к себе, отжимаясь в своем подвальном спортзале до тех пор, пока не стало тяжело дышать, двигаться или думать и не пришло время отправиться в небольшой класс, отделанный панелями из искусственного дерева, в дальней части церкви.

Я понимал, что Милли пыталась заставить меня чувствовать себя лучше, но я этого не заслуживал. Она не знала, как далеко я уже зашел, насколько серьезно нарушил свой обет. Вероятно, потому, что она никогда бы не предположила, что ее пастырь будет настолько слаб, что действительно пойдет на поводу у своих желаний.

Я энергично потер лицо. «Мать твою, соберись уже, Тайлер, и разберись наконец с этим». Прошло всего несколько недель, а я совершенно не мог взять себя в руки. Что же мне предстояло пережить в течение следующих двух месяцев? В ближайшие два года? Поппи собиралась жить в этом городе, и я ни в коем случае не мог допустить, чтобы то, что произошло сегодня днем, повторилось. Я имею в виду, если Милли, увидев нас вместе всего один раз (при этом мы просто разговаривали в общественном месте), пришла к определенным выводам, то что произойдет, если мы с Поппи действительно начнем встречаться тайком?

Я поднял голову и поприветствовал вошедших мужчин. Из всех групп и мероприятий, проводимых в церкви, я больше всего гордился этой группой. Как правило, женщины были движущей силой посещения церкви, а большинство мужчин приходили на мессу только потому, что этого хотели их жены. И я прекрасно понимал, что после преступлений моего предшественника именно мужчины, у многих из которых были сыновья того же возраста, что и жертвы, будут испытывать глубокий гнев и недоверие, и обычными методами тут не справиться.