Исповедь

Я поерзал на месте, пытаясь придать члену более комфортное положение в джинсах, но это было бесполезно. А потом Поппи оказалась передо мной, положила руки мне на колени и широко раздвинула их, чтобы встать между ними. Она повернулась ко мне спиной, и ее попка оказалась перед моим лицом настолько близко, что я мог разглядеть отдельные цветы, вышитые на ее нижнем белье, и я провел по ним пальцем.

Она перехватила руку.

– Тебе придется заплатить больше, если хочешь прикоснуться, – промурлыкала она, и я последовал за Иродом по пути в преисподнюю, потому что для нее не существовало слишком высокой цены.

Я без возражений отдал деньги, и она засунула их в лифчик. Затем Поппи направила мои руки к своим бедрам, провела ими вниз, к ягодицам, а затем вернулась к груди. Я немного потеребил ее стикини, любя и в то же время ненавидя незнакомое ощущение того, что ее соски скрыты от меня.

Она села ко мне на колени, прижимаясь задницей к члену, и откинула голову мне на плечо, пока я ласкал ее грудь. Потом уткнулся носом ей в шею.

– Держу пари, ты проделываешь подобное со всеми парнями, которые приходят сюда.

– Только с тобой, – ответила она бархатным голосом, извиваясь на мне и заставив меня тихо стонать. Поппи развернулась, оседлав меня. – Ты ведь знаешь, – произнесла она тем же низким, мурлыкающим голоском, – я никогда не позволяла парням делать это, но, если хочешь, покажу тебе свою киску.

«Да, пожалуйста».

– Мне бы этого хотелось. – Я гордился тем, что мне удалось не пропищать, как подростку.

Она протянула руку, и я снова выудил бумажник. Хорошо, что это была игра: я бы никогда не смог позволить себе Поппи на зарплату священника.

После того как я заплатил ей, она запрыгнула на платформу и снова широко раздвинула ноги, отодвинув трусики в сторону, чтобы показать мне то, что я жаждал увидеть. В тусклом голубом свете комнаты, который художникам эпохи Возрождения следовало использовать для изображения света Небес, она выглядела очень влажной и соблазнительно розовой.

Словно загипнотизированный, я наблюдал, как она медленно провела рукой по шее вниз, мимо груди, к нежному выступу лобка. Затем начала выводить широкие круги вокруг киски, едва касаясь ее, вверх по нижней части живота, вниз по внутренней поверхности бедер, приближаясь все ближе и ближе, и когда наконец коснулась клитора, я судорожно выдохнул, даже не заметив, что задержал дыхание.

Она тоже ахнула от прикосновения, толкаясь бедрами навстречу руке, будто бессознательно пыталась трахнуть воздух, и я начал терять самообладание, желая коснуться киски. Разве она не знала, что я мог бы наполнить ее для нее? Разве не понимала, что я мог бы доставить ей удовольствие, если бы только она мне позволила?

Я встал и подошел к платформе. Наши глаза были на одном уровне, и я удерживал ее пристальный взгляд, когда скользнул руками от колен вверх, к внутренней стороне бедер, мои большие пальцы приблизились к ее киске. Я сделал это снова, на этот раз осмелившись продвинуться еще дальше и задаваясь вопросом, позволит ли она мне, возьмет ли похоть верх над ее правилами в отношении денег. Я провел большими пальцами по ее складочкам, и она вздрогнула, как и я, потому что, черт возьми, она была мокрой. Настолько мокрой, что я знал: мне удастся погрузиться в нее без всякого сопротивления.

– Хочешь засунуть в меня свои пальцы? – спросила она.

Я кивнул, раздвигая ее половые губки большими пальцами, отодвигая эту гладкую розовую плоть в сторону, чтобы полностью открыть для себя ее вход, жаждущий моих пальцев или члена.

– Это тебе дорого обойдется, – сказала она озорно, кладя руки поверх моих.

– Ты жестко торгуешься, – выдохнул я. «Жестко» – подходящее слово для того, что я чувствовал. Я был примерно в трех секундах от того, чтобы расстегнуть молнию на джинсах и взять дело в свои руки (так сказать).

Я нашел купюру, сложил ее вдоль, чтобы ей было легче убрать, но на этот раз она схватила ее не рукой, а ртом, коснувшись губами моих пальцев, и это было так унизительно, так чудесно унизительно, отчего Ирод во мне ликовал на своем троне, по-королевски восторгаясь ее видом с купюрами в губах, зная, что теперь ее киска принадлежит мне и я могу трогать ее так, как захочу.

Поппи приподнялась на коленях, как будто хотела встать, но я собирался получить то, за что заплатил, и прямо сейчас. Я обхватил ее одной рукой за талию и дернул вниз, на два пальца, ожидавших ее. Она вскрикнула, и я мрачно улыбнулся, планируя в полной мере воспользоваться этим конкретным уровнем обслуживания. Удерживая за талию, я толкнул ее еще ниже, так, чтобы ее киска терлась о мою руку (которая в данный момент была прижата к помосту, но я не возражал), а разгоряченный комочек нервов спереди безжалостно толкался в мою ладонь. Я согнул пальцы, нащупывая чувствительное шероховатое местечко, прикосновение к которому помогло бы отправить ее за грань.

Пошевелив пальцами, я прошептал ей на ухо:

– Если доведу тебя до оргазма, ты должна будешь мне заплатить?