Исповедь дезертира

— Надоел я вам хуже горькой редьки. Пойду в подвал, — бросил я с обидой, вставая. И прошел мимо нее, даже не взглянув. В дверях остановился. Не оборачиваясь, сказал: — Завтра уйду.

Таисия спокойно ответила:

— Раз уж ты решил, надо тебя к Малхазу отвести. Он поможет.

Подвала мне хватило на час. Все это время сверху доносились, тревожа душу, звуки какой-то ритмичной мелодии. Я старался не обращать внимания, но они упрямо лезли в уши. Повалялся еще, размышляя о своем дальнейшем продвижении по горам, прикинул, как подготовиться к походу, хотел уснуть, чтобы распиравшие меня противоречивые чувства улеглись, но не смог. Наконец, поднялся наверх. И обалдел: во дворе на оставшемся кусочке стариной брусчатки танцевали две жгучие красавицы. У обеих лица были ярко, до неузнаваемости изменены косметикой. Их пышные, длинные, сильно декольтированные платья с чередой продольных рюшек (у той, что была пониже — розовое, а у другой — ярко-красное) равняли их в возрасте. Рядом на ступеньках пристройки стоял маленький кассетный магнитофон, который я видел у Насти, и из него лилась захватывающая испанская музыка. Та, что была в розовом платье, видимо, исполняла партию партнера. Она вела, руководила, подсказывала. Я стоял как завороженный. И только когда они закончили, зааплодировал и спросил удивленно:

— Настя, Таисия Андреевна, это вы?! Я вас не узнал. Как вы танцуете!..

— Это Настя меня научила, — Таисия счастливо улыбалась.

— Настя, откуда у тебя такие таланты?

— Оттуда! — ответила она высокомерно с пренебрежением истинной испанской донны.

— А где такие платья взяли?

— По наследству достались, — отшутилась Таисия, по-прежнему улыбаясь.

После того как танцовщицы переоделись, смыли с себя косметику и занялись работой по двору, снова кто-то постучал в ворота.

— Что-то зачастили, — сказала озабоченно Таисия.

Я предпочел скрыться в подвале без команды.

Минут через двадцать ко мне заглянула Настя.

— Кто там? — с нетерпением спросил я, пряча от глаз девочки прихваченный топор.

— Ваха приходил. Иди, мать зовет.

— Что-то стряслось?

— Стряслось. Еще как. Сейчас будешь у меня поводырем.

— Каким еще поводырем? — удивился я.

— Увидишь. Нужно идти в горы через перевал. Бабушка Софа совсем разболелась. Радикулит ее мучает. Приступами. Нужно мазью натирать поясницу.

— Так, а я тут при чем?

— А при том. Ты будешь меня сопровождать. Да ты не бойся, — успокоила она, подходя ближе и садясь рядом. — Тебе даже лучше будет. Вчера мальчишка прибегал от Павла. Да еще ночью кто-то от него приходил. Вот мать и бесится.

— Чего это он?

— Не знаю. Опять гадость какую-нибудь задумал.

— Слушай, за что ты его так не любишь?

— Да он над матерью издевается, ему от нее только одно нужно. Я не маленькая уже, понимаю. Ладно, пойдем, — девочка резко взяла меня за руку и потащила за собой.

Мы вышли во двор, где нас уже ждала Таисия. В руках у нее была большая корзинка, и сама она суетилась, укладывая в нее какие-то свертки.

— Вот что, дезертир, — она обратилась ко мне с доверительной улыбкой, — тебе поручаю ответственное задание. Очень на тебя надеюсь.

Я застыл, внимательно слушая, что от меня требуется, а Таисия продолжала:

— Бабушка Сафо, моя свекровь, живет за перевалом. Настя дорогу знает. Проводишь ее и поживи там несколько дней. Помоги по хозяйству, ладно?

— А как же вы тут одна будете? — мне не хотелось расставаться.

— Ничего, переживу. Нож свой возьми. Я его там, на кухне в ящик убрала. Мало ли что…

— Так может лучше топор?

— Вот, глупый, такую тяжесть тащить.

— Мам, — вмешалась Настя, — ну зачем он мне нужен? Что я, одна не дойду? Не маленькая, сколько можно меня опекать!

Я понимал, что обязан Таисии многим, если не всем в сегодняшней своей жизни, поэтому улыбнулся и сказал:

— Настя, мать нужно слушаться? Я же тебя не съем. А вдвоем спокойней.

— Короче, хватит болтать ерунду, — повысила голос Таисия. — Иди переодевайся и вперед. А ты, — обратилась она ко мне, когда Настя ушла в дом, — ты там поосторожней будь. Сам знаешь, время какое. Я, Артем, на тебя надеюсь.

— Хорошо, Таисия Андреевна, а далеко это?

— Часа два идти. Вот корзину возьмешь, тяжелая.

— Пустяки.

Тем временем появилась Настя с магнитофоном в руках и совсем маленьким рюкзачком за спиной, как-то подозрительно оглядела меня и полушутя сказала:

— Пошли, что ли, охрана.

— Слушайся Артема, он хороший, — притянула ее к себе Таисия.

— Да уж, думаю, лучше твоего Павла…

— Ах ты, дрянь такая, — мать хотела дать дочери привычный подзатыльник, но та увернулась, спрятавшись за мою спину.

— Ничего ты мне не сделаешь, теперь у меня охрана есть, — самодовольно сказала Настя, показав матери язык.

— И не стыдно тебе при чужом человеке так себя вести? — всплеснула та руками.

Мы направились к выходу. Таисия открыла ворота, потрясла дочь за вихор, потом остановила взгляд на мне:

— Помоги чем надо, ну, сам понимаешь, да осторожно там.

Чмокнула дочку в лоб и доверительно потрепала мне плечо.

— Ладно, мам, мы пошли, ты тут не скучай, — Настя дернула меня за рукав и направилась вперед по тропинке, на которой я когда-то видел Павла и его возлюбленную.