Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2

Что я мог ответить? Да, я знал, что преступники попадают на скамью подсудимых в двух вариантах: первый – если это кому-то выгодно и второй – если его свобода не выгодна никому. И под эти варианты подходит подчас вся судебно-исполнительная система государственных органов власти. Мы уже говорили о терроре, и поэтому нужно ли нам говорить о заказных убийствах? А о заказных преступлениях, когда на скамье подсудимых оказываются воротилы коммерческих структур?

Сейчас идет очень много разговоров о том, что президент страны стал своей волей назначать губернаторов на места. Так называемая «вертикаль власти» не дает спать спокойно очень многим, но, как мне сказал источник из Правительства Российской Федерации, только так и можно бороться с коррупцией и недобросовестными, а подчас и подтасованными выборами в органы местного самоуправления. Если рассматривать проходящие выборы в процентном соотношении, то из ста процентов только в тридцати выборы проходят без фальсификации результатов. Воруют теперь не вагоны или колбасу, а избирательные участки, причем не так, что там толпа пенсионеров изображает праведный гнев на митинге (кстати, платят за участие в митинге не так уж и плохо – 300 рублей, – на периферии это и вовсе бешеные деньги), что создает настроение для проведения выборов. А так, что снимают сразу все голоса и тут же меняют заполненные бланки. Если в стране есть еще наивные люди, которые думают, что они управляют судьбой своей страны, то, пожалуйста, покажитесь кому-нибудь. Вы – редкость, потому что верите в справедливость системы. Я понимаю, что рассуждаю как резонер, но у меня такая профессия, когда можно озвучивать версии и при этом не верить никому.

Между прочим, я упоминал уже, что первая ласточка засекреченного подразделения появилась еще в дореволюционной России. А советская власть лишь переняла опыт и расширила ее сферу деятельности и изменила методы работы. Но уже тогда они могли влиять на ход событий в стране и указывать монарху правильные шаги, вмешиваться в ход истории и провоцировать правительство на необходимые, по их мнению, действия.

9 января 1905 года рабочие Петербурга вышли на улицы города с тем, чтобы донести до царя свою петицию. Требования, естественно, выглядели стандартными: увеличение заработной платы, восьмичасовой рабочий день, в общем, «миру – мир». Война высасывала силы и ослабляла экономику. Рабочие шли с семьями, словно на гуляние. В первых рядах держали иконы и портреты Николая Второго. В целом движение напоминало Крестный ход. У Зимнего дворца колонне перекрыли дорогу. В результате провокации раздались выстрелы и солдаты стали разгонять демонстрацию. По сводкам, погибло более тысячи человек, при этом петербургские газеты писали и о четырех с половиной тысячах. Это событие стало ключевым для серии последующих за ним, приведших в итоге к локальным переменам в октябре 1917 года.

Довольно скудные сведения были известны про тот трагический день в истории Государства Российского. И лишь спустя годы появилось имя человека, который спровоцировал рабочих на подобный «ход». Им оказался священник Георгий Гапон, который, как оказалось впоследствии, был не только шпионом, но и состоял в тайном подразделении госохраны.

В 1905 году Владимир Ильич Ульянов (Ленин) побывал в Германии, где встретился с одним из представителей организации, и речь между прочим зашла о том, что Россия не готова по объективным причинам к принятию социалистической модели руководства. В частности, оттого, что все структуры представляли собой прежде всего монархическую систему, основанную на ярко выраженном абсолютизме и не приспособленную к тому, чтобы ее лишали оплота, а именно – государя императора как гаранта платежеспособности государства перед западными инвесторами.

На самом деле это заблуждение – считать, что гарантом выступает реформирование и преобразование страны или развитая экономическая инфраструктура. На протяжении веков именно имя служило знаком для тех, кто стремился принять участие в сделке. Не случайно же, к примеру, в Организации скрывали имена. Слово, обещание, гарантия, которая была подкреплена авторитетом, решало больше, чем самая надежная расписка. И пока можно было договориться, в процессе ведения переговоров спокойно скрывались под маской вымышленного имени, но едва речь заходила о сделке, ценой которой становились жизни, системы и государства, как тут же оно называлось.

Имя несло не просто смысловую нагрузку, но и означало, что тот, кто открыл его, выразил тебе свое полное доверие и вручил свою жизнь как гарантию (а порой и не только жизнь). Так было и с Николаем Вторым, чье имя уже было своего рода гарантией для тех, кто имел дело с Россией. Авторитет – это не просто сказка про белого бычка. Авторитет имени имел свои корни еще в древности, когда в рядах тамплиеров, являющихся своего рода родоначальниками масонства, было принято клясться своим именем. Собственно, потом эта практика получила большое распространение.