Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2

Это стало началом конца, который был ознаменован расстрелом царской семьи. Кровь детей была оплачена кровью императора и его детей. Но это потом, а пока оказалось, что после мирной демонстрации у Зимнего Дворца произошло чудовищное побоище. Георгий Гапон с места событий скрылся и был обнаружен лишь в 1906 году. До этого он выполнял поручения японского правительства и тщательно выискивал всю имеющуюся информацию по тайной спецслужбе. Связи. Выходы. Способы взаимодействия. Дело в том, что после Кровавого воскресенья организации пришлось перейти практически на нелегальное положение и стараться выгородить своих агентов, которые работали безо всякого прикрытия. Они оказались меж двух огней – заслужив немилость и осуждение государя и не найдя согласия с оппозиционной стороной. Спецслужба застыла в подвешенном состоянии. Ведь они собирались лишь взять ситуацию под контроль, отследить маршрут рабочего движения и проконтролировать встречу выборных лиц с государем. Они, умеющие смотреть объективно и со стороны, осознавали, что России требуются перемены, что царская власть в нынешнем состоянии изживает себя, а Николай, человек чувствительный и мягкосердечный, склонный к мистике, менее всего пригоден для управления великой Российской империей. Но и в революционном движении они не видели спасения для страны, компетентно осознавая провальности брутальных и непродуманных перемен. Потому что они знали: нет в мире черного и белого, нет зла и добра, есть только люди и их страстишки.

Все это время организация переживала действительно глубокий кризис, потому что расчет на петицию был запланированной операцией и даже имелось подтверждение, что выборщиков пустят во дворец. Встреча с императором и разрешение конфликта позволили бы государю вновь подтвердить, что он является авторитетным правителем и полностью контролирует все происходящие события, даже несмотря на то что мировое сообщество опасалось молодых ростков социализма и террора, явление которого очень тесно переплеталось с российской историей.

Гапон оказался персоной нон грата, но в конце 1905 года он был вынужден появиться в России. Для этого спецслужба сделала вид, что угрозы священника о якобы имеющейся у него секретной информацией про структуру организации имеют значение и могут быть весьма опасны. На встречу со шпионом отправился сам Рутенберг, которого Гапон знал как очень влиятельного представителя организации. Таким образом, можно было не сомневаться в серьезности намерений. Не учел священник только одного обстоятельства – Рутенбергу было поручено его убить. Что тот с блеском и выполнил. Но смерть Гапона не изменила ни того факта, что уже произошедшие события повлекли за собой колоссальные перемены в жизни не только России, но и в жизни России современной. – Революция. Изменение политического строя. Террор. И частичная мораль для будущей доктрины организации – даже в провале нужно видеть перспективу…

– А что же с Ксенией? – задал я вопрос, который давно крутился у меня в голове.

– С ней все хорошо, Даниил, – спокойный взгляд, – просто она узнала принцип «маяка». Причем случайно.

Молчание:

– Я тебе рассказывал о мутации из-за повышенной радиации?

– Я смотрел сюжеты про Чернобыль, там, знаете, очень доходчиво объясняли, почему через поколение у тех, кто страдал лучевой болезнью, рождаются дети с двумя головами и дети, у которых вместо костей едва ли не кисель – настолько слабый костяк.

– Рад за тебя, – невозмутимый кивок, – так вот, Ксения оказалась там, где водятся крысы-мутанты.

Я невольно неприлично фыркнул. «Крысы-мутанты». Вот мы и подошли к такой теме, которая, если честно, вызывала, у меня лишь ироничную улыбку.

Странник внимательно посмотрел на меня:

– Я сейчас дам телефон одного биолога. Профессора. Заведующего кафедрой, с дипломом Гарварда. У него степень по генетике. И вы просто поговорите. Если честно, у меня нет желания рассказывать что-то, когда человек так саркастично фыркает и я просто потрачу на него свое время. – С этими словами Евгений Михайлович поднялся с места и вышел из кухни. Судя по тому, что раздался звук выдвигаемого ящика, мне действительно принесут телефон профессора.

Странник вернулся и протянул мне карточку:

– Вначале встречайся с ним, потом будем говорить. А сейчас иди домой.

Я почему-то почувствовал себя виноватым и, молча взяв карточку с телефоном, вышел в коридор. Накинул куртку и покинул квартиру.