Исповедь дивергента. За кулисами большой политики и большого спорта

Потом во фракции еще долго гуляла версия (мне, кстати, она не кажется такой уж фантастической, зная цинизм политиков) о том, что наша верховная власть просто побоялась и не захотела делать рекламу и пиар Немцову, а вместе с ним, учитывая еще и Хакамаду, и партии СПС, в случае успеха их переговорной миссии. Два эспеэсовских лидера вместе, разрешившие острую кризисную ситуацию на глазах у всего мира, – такого в Кремле допустить не могли. Так ли это все было на самом деле? В чем был действительный мотив запрета? Был ли звонивший Немцову – Путин, или глава ФСБ, или глава штаба операции Лужков (что вряд ли)? Все эти тайны так и остались догадками, уйдя вместе с Немцовым.

Остается только предполагать, что в этой ситуации вызывало большую озабоченность Немцова – упреки политических оппонентов в трусости, сожаление о невозможности помочь жертвам и спасти людей, ревность к тем, кто оказался героями вместо него, или ощущение утраченных политических возможностей. Скорее всего, всё вместе, ибо в характере Немцова тесно переплетались искренность и амбициозность, великодушие и нарциссизм, мужество и мальчишество…

Гримаса судьбы состоит в том, что те же чеченские исламисты, которые выбрали Немцова в качестве приемлемого для них переговорщика во время трагических событий на Дубровке в 2002 году, убили его в феврале 2015 года у стен Кремля. Для понимания сути этих сложных процессов необходимо вернуться в начало нулевых и понять его отношение к Чечне, чеченцам и всем событиям в этой республике с начала первой чеченской войны и до превращения Рамзана Кадырова в ее единоличного и полновластного «хозяина». Немцов не принял и не поддержал первую чеченскую кампанию, в отличие от своих друзей и единомышленников Гайдара и Чубайса, полагавших, что «в Чечне куется сила новой российской армии».

Немцов не был пацифистом, скорее, он подходил к вопросам войны и мира с рационально-гуманистических позиций. Еще в 2000 году Немцов предлагал перейти полностью на контрактную систему формирования Вооруженных сил, отказаться от призыва и ввести альтернативную службу для отказников, рассекретить непрозрачный военный бюджет и переакцентировать его на модернизацию, перевооружение и разработку высокоточного оружия и многие другие изменения, впоследствии успешно реализованные при Президенте Медведеве непопулярным ныне Министром обороны Сердюковым. В этом контексте он рассматривал и чеченские события, полагая первую чеченскую войну не столько несправедливой, сколько неэффективной.

В отношении же второй чеченской, начавшейся после вторжения боевиков Шамиля Басаева в Дагестан, Немцов высказывался более определенно, считая ее во многом вынужденным ответом. В начале нулевых федеральная власть искала различные точки опоры в мятежной республике, заигрывая с разными политическими силами и кланами, пока не остановилась на фигуре бывшего муфтия Ахмата Кадырова. В этот период в Чечне проводилось много различных форумов и мероприятий, в которых участвовали самые разные люди – от влиятельных московских чеченцев и представителей зарубежной чеченской диаспоры до старейшин уважаемых родов и глав тейпов, раскаявшихся боевиков и умеренных сепаратистов. Крупнейшим из таких мероприятий стал съезд чеченского народа, на котором официальную российскую делегацию возглавлял Борис Немцов, как один из думских руководителей.

На этом съезде Немцов впервые познакомился с Рамзаном Кадыровым, который сидел в самом дальнем углу длинного стола. Он занимал уже какой-то небольшой пост в администрации своего отца. Борис вспоминал о той первой встрече так: «Я обратил внимание на очень молодого парня в спортивном костюме, который практически все время мероприятия, которое шло целый день, просидел молча. В конце начали обсуждать необходимость федеральных субсидий на восстановление Чечни после военных событий. Я сказал, что необходимы конкретные целевые программы и гарантии, или все деньги опять разворуют (что в результате и произошло). На это неожиданно отреагировал весь день молчавший парень в спортивном костюме. Потом уже мне сказали, что это сын Ахмата Кадырова. Коротко, зло и на очень плохом русском языке он сказал вполголоса: “Если денег из Москвы не будет – мы все опять в горы уйдем”».

Немцов рассказывал эту историю часто и не только мне. Думаю, это первое знакомство стало лейтмотивом его сформировавшегося позже резко отрицательного отношения к Рамзану Кадырову и созданной системе власти в современной Чечне, которая в конечном итоге прямо или косвенно убила Бориса.

В этом месте я не могу не сказать о своем отношении к этим страшным февральским событиям 2015 года. Они стали для меня огромной личной трагедией и во многом тем поворотным моментом, который определил мое отношение к современной российской политической системе и к политике вообще. Они спровоцировали мой персональный жизненный кризис и переоценку ценностей и приоритетов.