Читаем Исповедь Еретика полностью

Я сказал: «Сейчас я покажу, как это делается». Втянул носом немного этой хрени, а остальное буквально слизал с подоконника. Malta смотрел на меня внимательно, потом кивнул и сказал: «Вот за это я тебя и люблю!» Он свернул доллар и приложился к витамину С. Кто-то спросил: «Арек, как товар?» А он: «Охрене-е-е-еть!»

Настоящая братская любовь. Вы помогаете друг другу в туре?

Конечно. Помню, как после выхода альбома Demigod мы поехали в большой тур по США и Канаде. Отыграли пятьдесят концертов. Заключительный концерт американской части тура мы должны были играть с Данцигом. Это был большой финал, самый важный концерт тура. Лос-Анджелес, «Амфитеатр Гибсон», в зале больше пяти тысяч человек. А на следующий день мы уезжали в Канаду. До выхода на сцену оставалось несколько часов. Мы уже начали подготовку, когда Орион вдруг изменился в цвете. В один момент он был бледным, а в другой — фиолетовым. Мы подумали, что он отравился. Но визит в туалет не исправил ситуации. С каждой минутой ему становилось все хуже, начал терять сознание. Мы позвонили в скорую. Но вместо них появились пожарные. Парни увидели состояние Тома и сразу отвезли его в больницу на своей машине.

Вы отменили выступление?

Мы сходили с ума, не знали, что у него болит, но ведь это было самое важное шоу тура! Крученый мяч. Мы решили, что будем ждать Ориона, а между тем приготовимся играть без него, если это понадобится. Несколько минут мы пытались дозвониться до Тома, но его телефон нс отвечал. И вот осталось не больше получаса до выхода на сцену.

Мы принялись за грим. Накладывали краску на лица, нервно кусая ногти… Минут за пятнадцать до концерта появляется Орион. Молча садится и начинает накладывать грим. Мы смотрим на него, а над головами невидимые знаки вопроса. А он спрашивает: «Так мы играем? Во сколько выход?»

Так что с ним стряслось?

Оказалось, у него камни в почках. Его хотели оставить в больнице, но он не позволил, сказал, что концерт должен состояться. Тоже чувствовал ту огромную ответственность за группу. Врачи дали ему лошадиную дозу обезболивающих. Потом он рассказывал, что боль прошла и уже через несколько минут он воскрес, как Лазарь. Взял такси и поехал в клуб. Отыграл концерт. Каждую минуту мы поглядывали на него, боясь, что он не выдержит. Но он держался стойко, хотя пару раз чуть не потерял сознание на сцене.

А потом вернулся в больницу?

Какое там! Мы поехали в Канаду. Еще пару недель Том держался на таблетках. Принимал одну за другой. Он все время лежал и даже мог забыть о концерте. В конце концов камень вышел, и в Польшу Томаш вернулся уже здоровым.

Вы две недели ездили по Канаде?

Дольше… Представляя Demigod, мы побили все рекорды. В Северной Америке мы отыграли больше ста пятидесяти концертов, из них в Канаде — двадцать шесть. Кто в здравом уме сыграл бы столько в этой стране? Притом в декабре? Но мы это сделали. У людей, приходивших на концерты, округлялись глаза… Они были шокированы, потому что даже канадские группы не делают таких больших туров.

ПЛОДЫ

Как проходил тур?

Все встало с ног на голову. Орион страдал, а мы играли в местах, которых не было на карте. Случалось, что мы должны были сами соорудить себе сцену, поскольку в баре ее просто не было. Один концерт мы сыграли для восьми человек. На другие приходило по несколько десятков. Местные, абсолютно случайные люди. Не хватало только северных оленей, совы и хромой собаки. Мы играли в городе, где было только две улицы. Буквально. Концерт проходил в старом кинотеатре. Чувствовалось, что в зале нет наших фанатов, а мы для них — цирк-шапито.

В городах покрупнее было такое?

Было лучше. В Монреале пришло около четырехсот человек. В Торонто концерт тоже прошел достаточно неплохо. Помню, однако, что в Штатах во время этого же тура случалось нам играть для нескольких тысяч зрителей. Но это не прошло впустую. Во время следующего тура по Северной Америке мы сыграли только два концерта в Канаде. Уже в качестве хедлайнеров. Билеты на оба концерта были распроданы полностью. На одном было восемьсот человек, на другом — девятьсот. Для Канады такие цифры считаются астрономическими. Также это были первые большие концерты, на которых мы не разогревали кого-то, а были хедлайнерами. Те люди пришли посмотреть на нас. Только на нас. Мы пожинали плоды. Именно так мы и добивались своего места в мире.

Как выглядит ваш концертный день?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное