Исповедь Еретика

Было радио. Благодаря другу из класса, я открыл для себя программу Muzyka mlodych. Эта программа была для меня откровением. Раз в неделю они пускали в эфир целые альбомы. Я сходил с ума! Каждый понедельник в 15:15, а в воскресенье в 19:10 я садился перед радиоприемником и записывал все подряд. Названия групп записывал на слух. Кшиштоф Бранковский вместе с ведущим программы Metalowe tortury, Романом Роговецким, переводили названия песен: «Группа Metalika, Кill’ет All, или «Убить их всех». Это было просвещение. Я ждал этого целую неделю. Как-то раз они пустили в программу альбом группы Kat — 38 Minutes of Life[8]. Я сильно расстроился, потому что у меня уже был винил. Это был день насмарку! Именно по радио я услышал первый трэш-метал. Изначально он мне не понравился, был слишком экстремальным, и я должен был к нему привыкнуть. Я проходил классическую эволюцию. От хард-рока до экстрим-метала. Я жил музыкой.

Как на это реагировали старшие?

Они меня понимали. Я приходил со школы, забрасывал портфель в угол, надевал куртку… Отец — по моей просьбе, конечно, — нарисовал на ней череп и вывел надпись «Heavy Metal». Был костюм, была гитара. Я играл на ней часами. Домашнее задание меня не интересовало. Зато я писал первые песни и сочинял тексты. Одна из них носила название Kanalia. Я даже слова помню, но умер бы от стыда, если бы должен был их сейчас прочитать. Радиоприемник, который я использовал вместо усилителя, находился в большей комнате, где жили родители. Это была модель «Amator 2». Родители спокойно сидели на кухне, чтобы я мог бренчать. Сын должен был играть, необходимо было пространство. Только когда я заканчивал, они возвращались в комнату. Садились на диван и смотрели телевизор.

Ты не хотел собрать группу?

А я собрал. Из друзей. Барабанщик играл на пуфах, а единственным более-менее нормальным инструментом была моя гитара. Чужих песен мы не играли. Уже тогда хотели писать свои.

И кто был в твоей группе?

Друзья из класса. Я раздавал роли. Говорил: «Вы в моей группе. Ты будешь играть на этом, а ты — на том». Как-то раз барабанщик отстучал что-то неправильно. Я посчитал это нарушением субординации и ударил его. Он покраснел и расплакался.

Ты и в школе тоже такой был?

Я входил в компанию, которая терроризировала остальных одноклассников. Альфа-самцом был с детства. Но никогда никого не оскорблял, проблем с учебой тоже не было. Родители не возвращались злыми с родительских собраний, смысла держать меня на коротком поводке не было.

Друзья питали такую же любовь к музыке, как и ты?

В школе скорее нет. Некоторые ребята со двора любили тяжелую музыку, но никто не впитывал ее атмосферу так же сильно. Я был сам по себе. Ну, может, еще компания местных панков. Был момент, когда я довольно близко с ними сошелся. Проникся панк-роком к концу школы. Даже выглядел в соответствии с канонами. У меня были короткие волосы, а на куртке — нашивка «The Exploited». Боты себе тоже купил. Они были охрененные. Я даже кричалку помню: «Punki z Zabianki nie pija ma'slanki» — «Панки с Забянки не пьют ряженки».

Однако ты не стал одним из них.

Это было короткое, но увлекательное знакомство. Меня притягивала музыка, ну и, честно говоря, идеология тоже, любовь к анархии. Мы чувствовали свободу. Мы хотели свободы. Выходили за грани. Кто-то пошел дальше; Jabole[9]для некоторых было недостаточно, и они нюхали клей. Некоторые шли по программе: школа, съемная квартира, семья, дети, развод, вторая жена. А мы хотели сломать эту схему. Но на первом месте был метал.

Когда ты начал слушать по-настоящему экстремальные вещи?