Исповедь гипнотизера

Остальное — конкретные разъяснения: что не нужно во время гипнотизирования напряженно следить за своим состоянием, это мешает ему развиваться, как слежка за вдохновением. Что нельзя кричать вслух: «Вижу бутылку», но если хочется, можно смеяться (предупреждение насильственно-нервного смеха у некоторых молодых людей). Что не надо толкать в бок засыпающего соседа, это нечестно — и так далее. И конечно, полные и энергичные гарантии, что загипнотизированный не будет поставлен ни в какие унизительные положения, что не будут выведываться личные и государственные тайны.

Обычный вопрос: состоят ли гипнотизеры на особом учете?

Ответ: гипнотизеры состоят на учете у гипнотизеров.

Сквозняк

Главы из романа

Нет человека, который (вне рамок своей профессии) не был бы легковерным.

X. Л. Борхес

Предисловие публикатора

Если вы обратили внимание на эпиграф, то, возможно, заметили осторожные скобки, неуверенно помечающие в океане всеобщего легковерия островки, защищенные скалами знания — или, скажем поосмотрительнее, рифами компетентности. Я бы все же решился, пожалуй, скобки эти раскрыть. И добавить: в своей профессии человек, хоть и не легковерен, зато, как правило, суеверен.

Игра в автора и героя давно всем надоела. Ходы ее, наперед известные и подчиненные маниакальной цели процедить нечто личное — вожделения ли, убеждения ли — сквозь сито вымысла, никого более не волнуют; а меня, в рамках моей профессии, раздражают.

Ну что ты там прячешься, — хочется прорычать автору, — ну вылазь, бреши напрямик! Наберись духу и возгласи, как Флобер: «Госпожа Бовари — это я.» Разоблачайся, не затрудняй следствие, себе же во благо. А если жаждешь непременно подсунуть Вечности свой портретик, делай это по образцу «Джоконды». (Вы, наверное, знаете, уважаемый читатель — но на всякий случай напомню это открытие — величайшую искусствоведческую сенсацию. Точными измерениями с применением фотоналожений и пр. установлено, что Мона Лиза являет собой изображение самого Леонардо, женскую ипостась — один к одному.)

Анонс!.. Читатели визжат, скрипят критические крючья, помоев теплится ушат, урчит науки пасть паучья, готовая переварить и выплюнуть останки драмы, и зуд свой удовлетворить спешат седые тетрадами…

Герой и автор налегке опохмелиться поспешают к той самой медленной реке. Но лодки нет… Соображают: Хароп отправился в запой, а книга превратилась в чтиво. Все, все сметается слепой предвечной силой примитива…

Значит, так. Я, чтобы не суетиться, беру на вооружение древний, до изнеможения бородатый литературный прием: роль публикатора. Представляю вам выдержки из некоего архива. Большая такая папка, толстенная, до отказа набитая рукописями, рисунками, письмами, всевозможными документами. Беспорядочно, противоречиво, не всюду разборчиво, без начала и конца. Вы, читатель, чтобы не затрудняться, внушаете себе, что все это правда, вы уже понимаете, что хозяина архива в живых нет. Наследников-правообладателей тоже нет. Папку мне, человеку литературно опытному и со связями, передал для обработки и публикации друг покойного, доктор Павлов Л. В., оговорив себе право изъятия и комментирования. Редкое везение — цензор-помощник.

Автор настоящих заметок, царствие ему небесное, Антон Юрьевич Лялин — врач, психолог, писатель, ученый, артист, музыкант, йог, поэт, телепат и так далее, вы уже вспомнили. Внешность: 176/69 — конституция, как выражаются собаководы, сухая крепкая, лысоватый шатен, глаза цвета бутылочного, лицо неприметное, но с богатой мимикой — типаж, ценимый нынешними режиссерами за пригодность практически для любых ролей.

Да, Антон Лялин — персона довольно известная: автор нескольких знаменитых книжек, как то: «Молнии мозговых миров», «113 правил для утопающих», «0:0 в нашу пользу» (руководство по рукоприкладству, для суперменов), «Самоучитель игры на нервах» (для самых маленьких) и т. д. — вы узнаете, да?

Передаю слово Антону Юрьевичу.

I. ПРОВИНЦИЯ ГИПНОЗ

Кто уверил тебя, что память — собственность головного мозга? Вот картина — достать, обрамить. Кинопленка — пока не поздно, уничтожить, забыть…

Ошибка.

Память — это учреждение, создающие жизнь. Все зыбко, только память тверда. Рождение производится памятью. Снами вечность пишет свой многотомник. Смерти нет. Только жизнь и память, только память и жизнь, запомни.

Наслаждаясь земною пищей, на портрет в орденах и румянах не надейся. Тебя отыщут, в одеялах твоих безымянных обнаружат остатки спермы, оживят засохшие гены. Ты проснешься. Сосуды, нервы, словно школьники с перемены, побегут на урок…

1. Техника быстрого счастья

— Простите, можно? — запоздало постучал, ввалившись в кабинет и увидев, что мой друг не один.

— Да-да, вы назначены!.

С поспешной зверской гримасой Лар указал мне на стул в углу: