Исповедь изгоя

Возле «Елочки» остались трое: Чурсин с матерью погибшего солдата и парторг. УАЗик партийного начальника выехал на проселочную дорогу минут через пять и вскоре оказался возле деревенского кладбища. Чурсин, придерживая за руку Анну Ивановну, так представилась мать погибшего воина-интернационалиста, со слезами на глазах вступил на кладбищенскую землю. Кладбище было очень небольшим и заброшенным. Более половины крестов, словно перезревшие грибы, сгнили. Остатки их то там, то здесь лежали возле небольших бугорков земли, поросших травой. Могила Сергея находилась в самом центре кладбище. Его похоронили рядом с дедом и бабушкой. Чурсин подошел к свежевырытой земле и внезапно остановился. Большого металлического памятника или подобного сооружения с пятиконченой звездой, как он предполагал, на бугорке земли не было. Вместо этого стоял металлический треугольник, к которому была привязана проволокой небольшая металлическая пластинка. На ней красной краской было написано «Петраков С. И.». Ни даты рождения, ни даты смерти не было.

Чурсин с изумлением посмотрел на Анну. Она с таким же видом посмотрела на него и тут же отвернулась. Из ее глаз бежали слезы. Чурсин, отдавая долг уважения перед погибшим парнем, упал на колени и притронулся губами к пластинке. Затем нежно провел рукой по свежевырытой земле. Он долго стоял коленопреклоненным, словно просил прощения у простого советского солдата, который погиб в чужой стране. Он не произнес ни слова, не было у него и слез…

Только к вечеру он покинул небольшую деревеньку с поистине русским названием Николаевка. Анна Ивановна, несмотря на постигшее ее горе, нашла в себе силы пригласить его к себе домой. Она почти час, сидя за небольшим столиком, накрытым черной скатертью, изливала ему свое горе. Чем больше Чурсин окунался в проблемы этой некогда незнакомой женщины, тем больнее сжималось его сердце. Анна Петракова через день после рождения сына отсталась без мужа. Иван часто пил и издевался над своей женой. Она, дабы не получать лишние побои, нередко оставалась на ферме. Спала на сене или уходила в сторожку бабы Шуры, охранявшей зерносклад. Узнав о рождении сына, молодой отец от счастья организовал попойку в деревенской кузнице. Один из дружков, считая, что его обделили самогонкой, взял большой молоток и ударил им по голове виновника торжества. Мужчина скончался мгновенно, даже не вскрикнул.

Вдова делала все возможное, чтобы вывести своего сына в люди. И многое ей удалось сделать. Сергей успешно окончил школу, поступил в строительный техникум. Затем армия. Со слезами и причитаниями она рассказала лектору и о странных похоронах погибшего. Вместо обычного гроба двое военных опустили в яму небольшой запаянный металлический ящик. На ее многочисленные просьбы открыть гроб и хоть на мгновение посмотреть на своего сына, они, словно по команде, строго отвечали:

– Ивините, мамаша, нельзя… Мы действуем строго по инструкции…

Ее попытки узнать о последних минутах жизни своего сына также не увенчались успехом. Ответ был тот же.

Возвращался Чурсин в город очень подавленным. За многочасовое пребывание в автобусе он несколько раз «перемалывал» в своей голове все, что услышал из уст Анны Петраковой и ее односельчан. Он сопоставлял свою «теорию» и то, что было в реальной жизни. Между первым и вторым была огромная пропасть. Он очень жалел одинокую женщину, которая за свои сорок лет с небольшим имела в этой могучей стране всего-навсего небольшой деревянный домик. Однако, даже несмотря на свою нищету, она была очень счастлива. И этим счастьем был для нее Сергей… Чурсин знал, что при царизме на военную службу не брали единственного сына. Он не сомневался, что об этом прекрасно знали военные и гражданские чиновники перестроечной России…

Лариса сразу же заметила его хмурое выражение лица. Он не стал ждать от нее каких-либо расспросов. Поделился с нею не только увиденным, но и своими сокровенными мыслями. Лариса со многим с ним соглашалась, многое и отметала. Она сквозь слезы просила своего друга жизни не вникать во все «дыры», иначе им не будет никогда удачи. Чурсина это сильно задело. Позиция простого обывателя его никогда в жизни не устраивала. Он привел ей свои доводы и примеры. Она все это молча слушала, затем, слегка улыбнувшись, на очень полном серьезе спросила:

– Егорушка, неужели ты не видешь эту реальную жизнь? Неужели, ты, умный человек, имеющий кучу партийных и административных взысканий, не видешь эту профанацию?

Затем, словно наивная первоклассница, тихо шепнула ему на ухо:

– Я сегодня совершенно случайно на рынке увидела нашего проректора по науке с очень молодой халявой… Как видишь, ему ничего, а нас с тобою хотят наказать…

После этих слов у нее появились слезы. Повлажнели глаза и у Чурсина. Он тяжело вздохнул и со страстью привлек ее к своей груди.