Исповедь любовницы Сталина

Я занималась с концертмейстером, когда позвонили из комендатуры театра. Дежурный сказал, что меня спрашивает какой-то деревенский парень по фамилии Мухов. Глуховатый дежурный перепутал фамилию. Оказалось, что из Поленова приехал Гриня Пухов. В полутемном коридоре он сидел на краешке узкой потертой скамейки, между ногами у него стоял перевязанный веревками самодельный деревянный чемодан.

— Здравствуйте, Вероника! Вот мы и свиделись! Как здоровьечко ваше драгоценное?

— Гриня, я освобожусь через два часа, потом поедем ко мне обедать, а вечером пойдем в театр, ты услышишь оперу «Кармен».

— А милиция нас не прогонит? — спросил он смущенно. — В Москве она у вас больно уж сердитая.

Дежурный добродушно ответил:

— Сиди смирно, не озорничай, не сори подсолнухом, ноги оботри как следует, тогда до конца моей смены тебя никто не тронет.

Гриня Пухов впервые приехал в Москву. Его все поражало, удивляло, волновало. В подъезде он побоялся зайти в лифт, наивно спросил:

— А лифт энтот как ероплан может по небу летать? Вот возьмет и унесет нас на небо. Что тогда делать станем? А как назад вертаться?

Разубеждать его трудно, еще сложней объяснять.

— Мы отродясь не мылись в ванне и не знаем, как там орудовать.

Пустила горячую и холодную воду, дала ему полотенце, мыло, мочалку.

За обедом Гриня спросил:

— Вероника, скажи, счастье у тебя есть?

На такой вопрос ответить не смогла, не хотелось обманывать взрослого ребенка.

— Все-таки у нас в деревне лучше, краше, тише, — мечтательно произнес Гриня Пухов. — Нет такого городского уродства.

— Гриня, ты надолго в Москву приехал?

Мой кавалер покраснел, стал пунцовым, от обиды надулся, его прямо распирало.

— Ежели мы вам мешаем, то можем сразу убраться восвояси. Деньжата у нас имеются, слава Богу, на харч хватит, побираться не пойдем. Господь не допустит.

— Глупенький, я спросила, чтобы знать, как распределить твое время. Я собираюсь показать себе самые красивые места в Москве.

Успокоившись, Гриня ответил:

— Гостить будем дней пять, потом отправимся в Звенигород, небось слыхала о таком городе? На двенадцать дней выдали бесплатную путевку, премию получил за хорошую работу, в стенной газете меня ударником назвали. Так что, В. А., не пужайтесь, нахлебником не станем, да и переночевать есть ще, сродственница в деревне Расторгуево отыскалась, двоюродная сестра моей матери.

Для Грини достала пропуск в артистическую ложу. Во время действия он, не отрываясь, смотрел на сцену, бурно на все реагируя. То и дело бросал восхищенные реплики: «Ай да Вероника», «Вот дивчина дает, так дает! Ну и голосище! У нас в деревне, да и на всей Оке, даже в самом Серпухове ни одна молодуха такой луженой глотки не имеет!», «Не баба — сущая царица! Ей бы Кремлем управлять да людишек в руках держать, чтоб не озорничали. Весь русский народ с татарвой плешивой за ней куды хошь пойдет!..».

Оставила Гриню ночевать, постелили ему в кабинете. Как на зло, вездесущий Сталин недовольно спросил по телефону:

— На каком основании частную гостиницу в квартире открыли? Кто разрешил деревенских, неотесаных мужиков на постой пускать?

— И. В., миленький, спасибо, что позвонили, это из Поленова хозяйский сын приехал, у которого я на даче в прошлом году жила, я вам про него говорила.

— Чтоб его ноги завтра не было! В воскресенье утром мы должны вас увидеть.

— В этот день у нас в театре идет утренний спектакль с моим участием.

— Тогда машину пришлем в пять часов.

Грине показала Москву. Город окаянно-громадный, длиннющий, словно кишка, которой поливают улицы. Порядка настоящего нет, везде толчея, в лавках непро-ворот. Третьяковская галерея ему очень понравилась, часа полтора он простоял у картины Иванова «Явление Христа народу». Поинтересовался, сколько она может стоить. Его наивность умиляла. Обедать пошли в ресторан. За соседним столиком увидела Тупырина, за мной снова следили, настроение испортилось, обидно было, что Сталин не сдержал слово.

Гриня Пухов уезжал из Москвы грустный:

— Нас не надо пужаться. Мы слышали ваш доподлинный разговор с товарищем И. В. Сталиным, понимаем, что вам не ровня, тягаться нам не по силам. Простите, что немного побеспокоили. Больше докучать не станем. Ежели захотите молочка парного откушать, свеженькой рыбки поесть, приезжайте тогда к нам на Оку, всегда желанной гостьей будете. А если что, то и хозяюшкой. Мы, Вероника, от своих слов никогда не отступимся…