Исповедь любовницы Сталина

— Срочно вызовите к нам режиссера Александрова!

— Его нет в Москве, — ответил Жданов.

— Дайте задание Ежову, будет повод проверить его работоспособность.

На другой день красавец Александров предстал перед Сталиным.

— Что такой бледный? Испугался, что мы тебя вызвали? — спросил И. В.

— Дорогой И. В., я горд и счастлив, что мне выпала честь видеть вас, беседовать с вами, слышать ваш неповторимый голос.

— Нам не нужны фальшивые дифирамбы. От словоблудия умнее не станешь. Твой фильм «Цирк» нам понравился, будем вас хорошо награждать.

— Спасибо, товарищ Сталин! — гаркнул красавец Александров. — Мое сердце переполнено от чрезмерного волнения. Боюсь, что не сумею до конца выразить свои чувства.

— Чувства свои и мысли выражайте достойными фильмами, — проговорил, улыбаясь, Жданов.

— Григорий Васильевич, — сказал Сталин, — а я вас запомнил. Кажется, в октябре 1927 г. вы работали вместе с товарищем Эйзенштейном над картиной «Октябрь»? Очевидно, по молодости лет вы тогда упорно возражали относительно некоторых замечаний и лезли все время в амбицию? Мы предложили сократить растянутый эпизод — выступление т. Ленина на Втором Съезде Советов в Смольном. Скажите, было такое дело?

— Да, было И. В., — смущенно, не зная, чем кончится эта беседа, ответил режиссер.

Сталин ободряюще улыбнулся:

— Человек должен уметь не только бить себя кулаком в грудь и признавать громогласно свои ошибки, главное уметь вовремя их исправить и не допустить в дальнейшем.

— Согласен с вами, товарищ Сталин.

— Мужик ты хитрый, правду все равно не скажешь, побоишься. Мы, товарищ Александров, вызвали тебя для серьезного разговора. Собираемся тебе, Григорий Васильевич, поручить снять документальный фильм о Чрезвычайном Съезде Советов, который откроется в Кремле 25 ноября.

— И. В., спасибо за доверие, с огромной радостью возьмусь за это дело.

— У тебя есть просьбы личного порядка?

Александров покраснел:

— Имею ли я на это право?

— Раз уж попал, говори, что нужно, не бойся!

— Мы с артисткой Орловой не имеем подходящей квартиры.

— Разве Любовь Петровна твоя жена?

— Да, И. В.

— Молодец. Когда ты успел отхватить в жены такую красивую женщину? Смотри, чтобы не отбили! Передай от меня привет, вопрос с квартирой мы постараемся решить.

Трудно прощаться с летом. Пошли проливные дожди. Изредка показывалось солнце.

Поэт Демьян Бедный предложил Большому театру поставить незаконченную оперу-фарс Александра Бородина «Богатыри». За эту идею ухватился Керженцев. Постановку поручили Камерному театру. Музыку «переработал» Метнер, новое либретто написал Бедный. Я была на премьере. Спектакль с треском провалился. Появилось грозное постановление Всесоюзного комитета по делам искусств, а через два дня разгромная статья в «Правде», якобы написанная Карлом Радеком. Сталин постановку не видел, но после статьи сказал:

— Мы никому не позволим искажать роль и значение великих русских богатырей!

На этом писательская и гражданская карьера Д. Бедного закончилась. Друзья пытались его защитить, никакие уговоры не помогли. Демьян слезно умолял Сталина его принять.

— Передайте товарищу Бедному, — сказал тот, — прежде чем писать, надо думать головой, а не тем местом, на котором сидишь!

В Большом театре праздничное настроение: премьера оперы Бизе «Кармен» (режиссура Домбровского и Квалиашвили, художник Дмитриев, постановщик танцев Игорь Моисеев, дирижер Эрих Клейбер, театр «Колон», Буэнес-Айрес, Аргентина). Вспомнила, как четыре года тому назад переступила порог Большого театра, как волновалась, как жгло самолюбие! И вот сегодня мне как-то особенно захотелось доставить зрителям удовольствие.

Взглянуть на редкого заморского гостя, немецкого дирижера Эриха Клейбера привалила вся театральнолитературная Москва, которая никогда ничего не пропускает. Чинно расселись в правительственной ложе члены Политбюро во главе со Сталиным. В директорскую ложу пришли Станиславский, Немирович-Данченко, Мейерхольд, Таиров, Зинаида Райх, Алиса Коонен, Книппер-Чехова, Качалов, Москвин. Время их всех примирило.

19 раз опускался и поднимался занавес. Море цветов. Корзины с шампанским, конфетами, подарками. Наступил момент, когда я одна стою на освещенной сцене. Полный триумф. Я упиваюсь успехом.

В присутствии И. В. чванливый Молотов преподносит мне золотое ожерелье.

— Вы, товарищ Давыдова, заслужили этот скромный подарок от нас, членов Политбюро.

Я его поцеловала. Ко мне подошел Маленков:

— В. А., лично от меня примите нагрудные часики голландской работы, они золотые!

Всех перещеголял карлик-нарком Ежов:

— Наш подарок ожидает вас дома. Если очень попросите, так и быть, скажу!

— Когда человек волнуется, можно раскрыть секрет, — сказал, улыбаясь, Сталин. — Народный комиссариат внутренних дел решил преподнести вам, В. А., французский сервиз на 24 персоны!

— Вы все очень добры ко мне, щедры и внимательны, я до слез тронута. Постараюсь оправдать ваше доверие!

Каганович сипло:

— Ежов у нас самый маленький и самый удаленький!

Все засмеялись. В этот вечер Сталин вручил мне делегатский мандат на все дни работы Чрезвычайного Съезда Советов.