Исповедь нелегала

Подгоняемый необходимостью идти домой, Айбек шел через поселок и, сам не сознавая, как это получилось, оказался у окна дома, где за большим столом сидели гости, а молодые парни расставляли на столе огромные блюда с вареным мясом, традиционным для больших событий у кыргызов. Стол просто ломился от вкусностей и деликатесов, которые семья Айбека никогда не могла себе позволить. Тут был и чучук⁸, и казы⁹, блестящие лепешки и булочки, красивые экзотические фрукты и разные сорта рыбы. Пожилые эжешки пели песни, а мужчины, чокаясь, опрокидывали рюмку за рюмкой. Айбек глазами искал только ее, но выискивая в толпе незнакомцев милые черты, он взглядом задержался на лице ее отца и удивился, насколько раскраснелось оно от выпитого, и насколько довольным он в тот миг казался. Потом его взгляд скользнул, и он увидел жениха, «ненавистного старика» – так он про себя его назвал. Тот, развалившись на большом диване, выглядел чрезвычайно довольным, раскинув руки и кивая в знак одобрения. Он напомнил ему паука, медленно ползущего по паутине к запутавшейся сочной мухе, предвкушая пир. Такая ненависть разлилась по венам молодого парня, какую он никогда в жизни не испытывал. Кулаки непроизвольно сами собой сжались так, что даже захрустели костяшки пальцев. Айбек закрыл глаза и уже хотел убежать подальше от этого дома, но его остановили неожиданные слова:

– Что ты надеешься там увидеть? – услышал он тонкий насмешливый голос. Айбек резко обернулся и чуть было не сбил с ног предмет своих мечтаний. Перед ним стояла сама Каныкей с хитрой, насмешливой улыбкой на лице.

– Я… я просто, – начал заикаться он и попятился, намереваясь дать деру.

– Подожди, – сказала Каныкей, – как тебе мой будущий муж? – она заправила выбившийся локон из косынки и глазами указала на окно.

– Он, он, не знаю… – начал было Айбек, но тут из него полилось все, что он в течение всего сегодняшнего дня прятал в глубине души. – Неужели ты и правда выйдешь за него? Как может он тебе нравиться? Ты же не хочешь испортить себе жизнь! Он ведь старик, пусть даже богатый, ты же не можешь хотеть себе такого мужа. Ты его не любишь, – на одном дыхании выпалил он.

Брови Каныкей, такие густые и вздернутые, поползли вверх от такой наглой откровенности. Она рассмеялась и спросила:

– А ты предлагаешь выйти замуж за тебя? И помогать твоей матери стирать платья соседей? – она поправила свое красивое платье из атласа в полоску и сложила руки на груди. – Это платье она мне выстирала и накрахмалила. Ты думаешь, мои родители смогут отдать меня замуж за сына прачки?

– Нет, но выходить за старика, это же ужасно, – поникшим от унижения голосом сказал Айбек.

– Все лучше, чем торчать в этом вонючем селе, так и не увидев жизни, – сказала она и обвела взором окрестности. – Мне все равно за кого выходить замуж, лишь бы не сгнить здесь, – она сорвала с головы платок и взмахнула длинными волосами, – я мечтаю о большом городе, я хочу жить, как в кино: рестораны, клубы, тачки, друзья и веселье. Неужели тебе нравится торчать здесь? Неужели ты не хочешь вырваться отсюда и сбежать в мир больших возможностей, в мир страстей и тусовок? – когда она это говорила, ее глаза блестели, и никогда не была она прекрасней, чем в эту самую минуту.

– Я не могу бросить маму, – удрученно сказал Айбек, пожимая плечами, – у меня маленькие сестренки.

Каныкей звонко рассмеялась и больно хлопнула его по плечу.

– Вот я и говорю, что кишка у тебя тонка, ты не рожден для большой жизни, так и будешь таскать свою бочку по пять раз на день и пялиться на девушек. Ты будешь обычным деревенским забулдыгой! Твоя жизнь предрешена: женишься, нарожаешь кучу детей, будешь пить и валяться на сене, пася десяток овец. Ты обычный сельский мырк¹⁰ и жизнь твоя дерьмо! Уходи отсюда, иначе я закричу и скажу, что ты ко мне приставал, – сказала она, и указала ему на дверь.

– Не кричи, я ухожу, – он двинулся в сторону ворот, но остановился, развернулся и решительно сказал:

– Ты ничего не знаешь, ты не можешь знать, кем и где я буду, и кишки у меня не тонкие. – с детской непосредственностью, ответил Айбек

Он быстро сморгнул непрошенные слезы и, чтобы не унизить себя еще больше, добавил:

– Я не меньше, чем ты создан для хорошей жизни, и я тебе это докажу, – в последний раз взглянув в ее широко-распахнутые красивые глаза, он устремился прочь от ее дома.

С этого момента в жизни Айбека появилась одна большая цель – стать богатым. Теперь он все время мечтал о роскошном доме с бассейном и красивой большой машине. Он даже представлял себя сидящим за рулем и чувствовал запах кожаных сидений. До этого он, конечно, представлял свою жизнь обеспеченной, но никогда всерьез не задумывался о больших деньгах, как в книгах, которые он читал или фильмах, которые смотрел. Все это казалось ему сюжетом из другого мира, другой жизни, в которую ему никогда не попасть. Книги Фицджеральда и голливудские сказки о деньгах – лишь только яркие картинки в юном воображении Айбека. Но теперь он захотел этой жизни, захотел денег, вечеринок, красивых девушек, спортивных машин и путешествий.